Собрание сочинений - Влас Михайлович Дорошевич

партитуры „Гугенот“ в этот вечер являются вполне извинительными».

Затем следовала моя подпись.

— Миллион чертей и одна ведьма! — воскликнул редактор, пробегая мою рукопись и сверкая глазами.

— Что? Вы находите, что слишком резко? — испуганно спросил я.

— Миллион чертей и одна ведьма! — повторил он. — И вы думаете, что мои читатели удовольствуются такой мякиной, такой простоквашей? О, чёрт возьми, вы напоминаете мне человека, который хочет кровожадных тигров накормить манной кашей! Вы можете писать, — это бесспорно. Но вам нужно дать тон. Ступайте, ваша статья будет напечатана с исправлениями. Прочитайте — и вы поймёте, как надо писать. До свиданья!

И он продолжал потрошить живого человека.

На следующий день я с трепетом развернул газету.

Злобы дня.

За моей полной подписью шли следующие строки:

«Высоко держа знамя печати, мы начинаем наш обзор с обличения новой. плутни той банды мошенников, которая называется на их воровском жаргоне редакцией (???) „Ежедневного Ура“.

На этой мятой бумаге напечатано, будто наш достопочтеннейший, наш многоглубокоуважаемый кандидат Ижицын получил на вчерашних выборах, только 2 шара, тогда как читателям „Тромбона“ известно, что он получил не 2, а 432 шара.

— Куда же девались остальные 430?

Читателю рисуется уже страшная картина.

Их раскрали сотрудники „Ежедневного Ура“.

К урне г. Ижицына, переполненной избирательными шарами, на цыпочках подкрадываются „летиратары“ (?) „Ежедневного Ура“ и, пока городские служащие по обыкновению зевают, спешат нагрузить свои дырявые карманы избирательными шарами и бегут на Толкучку продавать общественное добро за бесценок.

В урне остаются только два шара, которых не могли заграбастать эти шарлатаны своими отмороженными пальцами,

Вот картина, которая рисуется нашему читателю.

Но успокойтесь, дорогой читатель! Всё это могло бы иметь место, если бы „летератарав“ (?) „Ежедневного Ура“ допускали в зал выборов.

К счастию, городское управление предусмотрело такой случай и сделало распоряжение при первом появлении „летератара“ (?) из „Ежедневного Ура“ немедленно отправлять его в полицию.

С удовольствием отмечаем такое мероприятие городского управления к очищению города от мусора».

* * *

«Гололедица, случившаяся в нашем городе, испортила не одни только телефонные столбы, но и людей, — конечно, если можно считать таковыми тех недоносков, которые взяты из Воспитательного Дома редакцией (?) „Самой Распространённой“.

Вчера мы прочли в этой газете (ха-ха-ха!) поистине идиотский проект замены деревянных столбов чугунными.

Ха-ха-ха!

Нам кажется, что ещё удачнее было бы предложить заменить столбы сотрудниками (ха!) этой почтенной (ха-ха!) газеты (ха-ха-ха!).

Серьёзно. Если их хорошенько обтесать, из них вышли бы недурные дубовые столбы.

Что же касается до вопроса о том, способен ли чугун к гниению, — то мы рекомендуем почтенным (?!) сотрудникам газеты (?!) „Самой Распространённой“ обратить внимание на их собственные головы.

Ведь может же в их чугунных башках быть такая гниль и труха, которую они в простоте сердечной называют „мозгами“ (ха-ха-ха!)».

* * *

Вчера выпущен из тюрьмы „литератор“ Чертополохов, что на языке „Грома и Молнии“ называется „вернуться из кругосветного плавания“. Сограждане, берегите ваши серебряные ложки!»

* * *

«Капельдинер, пишущий рецензии для газеты „В участок!“, вчера снова был пьян и потому принял „Норму“ за „Гугеноты“.

Можете судить, что эта вышла за рецензия!

А неграмотный редактор, печатающий всё, что придёт в голову пьяному капельдинеру, ничтоже сумняшеся, напечатал всю эту чепуху.

Откровенно говоря, когда дурак-разносчик подал нам эту газетишку, мы пришли в ужас:

— Боже, и это печатное слово!»

Следовала моя подпись.

Читая, я падал четыре раза в обморок.

— Вы будете иметь успех! — сказал г. редактор.

Я купил себе два револьвера.

Статья, действительно, произвела потрясающий эффект. Эффект бомбы, лопнувшей в стеклянной лавке!

На следующее утро я был разбужен воплями и рыданиями моей жены.

— Посмотри, что пишут про тебя и про меня хотя бы в одном «Ежедневном Ура»!!!

Вниманию прокурорского надзора.

«Шайка воров, грабителей, лжесвидетелей и конокрадов, приютившаяся в „Южном Тромбоне“, увеличилась вчера ещё одним вполне достойным её экземпляром, г. таким-то. Г. такой-то, видимо, облюбовал для своих уголовных похождений наш город и думает прочно здесь поселиться, что мы видим хотя бы из того, что он привёз сюда и свою жену (?), отставную шансонетную певицу, выгнанную за кривобокость и дурное поведение из всех кафешантанов. Г. такой-то уверяет, будто он приехал только с целью оклеветать всех наиболее уважаемых граждан нашего города, но мы полагаем, что у него таятся и другие мысли, — почище! Какие, — мы узнаем это на суде, конечно, если прокурорский надзор своевременно не примет мер против этого субъекта, что он обязан сделать на точном основании ст. 45, пункта 5, ст. 89, 114, 3-го примечания к статье 239 „устава о пресечении и предупреждении преступлений“ (изд. 1886 года, по продолжению 1887, см. кассационное решение сената по делу Иванова с Петровой о незаконном сожительстве № 14983). Мы слишком уважаем себя, чтобы даже говорить о подобном субъекте, но для интересующихся всё-таки сообщим вкратце, что он судился: за побег с каторги, убийство родной тёщи, совращение в скопчество, 7 краж и вытравление плода. Лиц, интересующихся более подробной биографией этого „литератора“, отсылаем к „справкам о судимости“».

Другие газеты выражались обо мне в подобном же духе, а газета «В участок!» замечала кратко и меланхолически:

«Вчера в газете „Южный Тромбон“ появился новый сотрудник г. такой-то. Число краж в городе заметно увеличилось».

Я кинулся в редакцию как сумасшедший.

— Вы имеете успех! — сказал мне г. редактор. — Вас заметили!

Должен ли я добавлять, что все лица, с которыми я успел познакомиться, отворачивались или переходили на другую сторону при встрече с мной. А какая-то баба даже завыла, схватившись за карманы, когда я к ней приблизился.

— Батюшки, зарежет!

Чтобы сразу прекратить всякие толки о моей персоне, я на следующий же день напечатал в «Южном Тромбоне» все документы относительно своей личности: метрическое свидетельство, указ об отставке, брачное свидетельство, постановление об освобождении от воинской повинности, институтский диплом моей жены

И на третий день, в 9 часов утра, имел удовольствие прочитать в «Ежедневном Ура»:

«Вновь появившийся „литератор“, именующий себя г. таким-то, начал свою „деятельность“: вчера им были напечатаны документы, принадлежавшие лицу, убитому в 1887-м году в Харькове».

А в 11 часов меня потребовали в участок.

Околоточный надзиратель встретил меня очень любезно, но всё-таки убрал со стола золотой портсигар.

— Скажите, пожалуйста, что вы можете сказать по поводу