Слово как улика. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас - Джон Олссон

Когда письма были расшифрованы и в них обнаружилось все это разнообразие лингвистических стратегий, офицеры допросили мистера Абертенота в тюрьме. Не предупреждая его о письмах, детектив высказал предположение о том, что мистер Абертенот испытывает половое влечение к Майку. Мистер Абертенот стал это горячо отрицать. Тогда детектив сказал: «Но вы, конечно, хотите просыпаться рядом с ним каждое утро?» Он процитировал и другое письмо: «Glodi globant globait ewtay globiss globu globon globour…»[27] Детектив спросил: «Так куда именно вы собираетесь поцеловать Майка?» Учитывая, что Майку было сорок семь, что весил он 143 килограмма и не всегда регулярно мылся и брился, со стороны детектива это была, конечно же, издевка. Мистеру Абертеноту не удалось его перехитрить.

Многие читатели помнят, что в 1994 году центральноафриканскую страну Руанду захлестнул ужас геноцида; всего за несколько месяцев в этой области погиб почти миллион человек. Большинство жертв принадлежали к этнической группе тутси. Мир оказался бессилен предотвратить истребление этих мужчин, женщин и детей. В число нарушителей входили многие государственные чиновники, впоследствии сбежавшие в Европу, в том числе и в Соединенное Королевство.

Со временем правительство Руанды составило список подозреваемых, собрало показания у пострадавших и свидетелей и стало требовать у правительств Европы выдачи подозреваемых в геноциде на родину в Руанду. Одним из них был мистер У, живший в то время в Соединенном Королевстве. Как всегда, перед судебной лингвистикой стоял вопрос не о том, виноват ли обвиняемый в данном преступлении, а о том, насколько весомыми являются свидетельства с точки зрения лингвистики. Главным образом, это означает: насколько эти свидетельства качественны в лингвистическом аспекте? Независимы ли они, точны ли, беспристрастно ли добыты? Являются они свидетельскими показаниями или в них передаются слухи? Предпринята ли в этих показаниях попытка воспроизвести устную речь свидетелей или же они выглядят переписанными? Есть ли в них настоящие наблюдения или это только пересказ чьих-то мнений?

Правду сказать, мне совершенно неведомо, участвовал ли мистер У, хуту из Руанды, бывший мэр (бургомистр) руандского города К, в убийствах своих соседей и друзей из народности тутси[28] в 1994 году. Может быть, да. С другой стороны, возможно, он совершенно невиновен. Я могу лишь прокомментировать статус лингвистических свидетельств, представленных против него, и в частности – многочисленных свидетельских показаний, полученных Министерством внутренних дел Великобритании от руандских властей.

Показания, полученные МВД, были написаны по-французски, и меня сразу насторожило очень низкое качество перевода. Переводчики – люди добросовестные. Обычно Министерство внутренних дел нанимает самых лучших переводчиков, и у них редко встретишь серьезную ошибку.

Вот одно из показаний на французском языке:

Une semaine après notre arrivée (13 avril), nous avons appris que des militaires de la Garde Présidentielle étaient arrivés a K ouù ils ont commencé à tuer les Tutsi.

Dès le lendemain, nous avons appris que des Interahamwe, accompagnés d’éléments de la Garde Présidentielle sont arrivés à la Commune où ils seront entretenus avec le Bourgmestre (U) et l’Assistant Bourgmestre.

Вот перевод, сделанный Министерством иностранных дел[29]:

Через неделю после нашего прибытия (13 апреля) мы узнали, что отряды президентской гвардии прибыли в К и начали убивать тутси.

На следующий день мы узнали, что Интерахамве[30] в сопровождении членов президентской охраны прибыл в коммуну, где они были поддержаны мэром (У) и помощником мэра.

Помимо того что автор исходного французского документа, вероятно, не был носителем французского языка, меня обеспокоил подчеркнутый фрагмент: «они были поддержаны». Здесь совершенно искажен смысл. Во французской версии сказано: «сообщалось, что они провели переговоры с…» Перевод, сделанный переводчиком Министерства внутренних дел, был попросту неверным. Либо министерский переводчик имел сильные личные или политические предубеждения, либо попросту сделал ошибку, либо был абсолютно некомпетентен.

Тот факт, что автор показаний не был носителем языка, также обеспокоил меня: были ли показания переведены с киньяруанда местным носителем киньяруанда или они были даны носителем киньяруанда по-французски? Первый вариант с последующим переводом кажется более вероятным. Более того, некоторые показания были неполными и порой начинались с многоточия, например: «…после смерти президента Хабьярима». Показания явно несколько раз подвергались редакторской правке разными людьми (например, присутствовали франкоязычные запросы дополнительных сведений). Итак, в итоге казалось, что пишущий, скорее всего, был носителем киньяруанда и опрашивал свидетелей по просьбе носителя французского языка. Сначала руандец записал ответы на киньяруанда, а затем перевел их на французский. После этого носитель французского, вероятно, отредактировал перевод.

Показания не перестают быть надежными, независимыми описаниями увиденного свидетелем только по причине такой процедуры их получения. Но любой, кто принимает показания в ситуации последствий такого масштабного события, как геноцид, должен ясно и четко указывать, кто принимал показания, на каком языке, когда и кем они были переведены, имела ли место дальнейшая редакторская правка и так далее.

К тому же показания были написаны языком, очень далеким от устной речи и во многом обладающим качествами письменной. Где-то в этих показаниях была речь первоначальных свидетелей, но насколько аккуратным был переход от устной речи к письменной и перевод с одного языка на другой? Также поскольку там не были приведены имена свидетелей (возможно, из соображений их личной безопасности), не было никакой возможности проверить точность показаний. Есть и такой момент. Принимавший показания человек, возможно, был представителем властей, занимавшим, скорее всего, более высокое положение, чем сами свидетели. А люди слишком легко поддаются влиянию того, кто облечен властью. Мы можем также задаться вопросом: возможно ли, что человек, принимавший показания, знал мистера У, и не испытывал ли он к мистеру У неприязни личного или политического характера.

В показаниях встречались и изложения слухов. Например:

Через две недели после смерти [президента] …У провел разъяснительный митинг… После этого митинга Интерахамве, при содействии властей, начали убивать… тутси.