Легенды и были старого Кронштадта - Владимир Виленович Шигин

вкус Он сравнивает между собой оперные труппы в различных городах Италии. Восторгаясь пением знаменитого Давида в опере Сан-Карло в Неаполе, он, однако, критически оценивает его игру. Перечисление им итальянских композиторов: «чтобы насладиться особенно гармониею Лео, Жомелли, Гримальди, Чимарозо и Поезиелло: Неаполь и теперь и всегда будет великим хранилищем музыкальных произведений» — показывает, насколько этот флотский офицер освоился с итальянской музыкой.

Театралов среди тогдашних флотских офицеров было великое множество. Декабристы Бестужевы устраивали в Кронштадте театральные представления и разыгрывали там пьесы Коцебу, которые в то время появлялись на подмостках чуть ли не всей Европы. Николай Бестужев был и директор, и костюмист, и режиссер, и главный актер Кронштадтского театра.

Живопись также увлекала флотских офицеров. Дочь главного командира Кронштадтского порта адмирала Мордвинова пишет о своем отце, что он «был большой знаток в живописи и… еще в 1784 году… в Ливорно… составил себе собрание картин знаменитых живописцев». Уже известный нам кронштадтский лейтенант Коробка являлся поклонником Рафаэля, о картине которого писал: «Исходящий от ангела свет… есть чудо в искусстве смешения темноты со светом, есть лучший свидетель таланта Рафаэля — один Рафаэль достиг совершенства». Другой кронштадтский лейтенант, Владимир Броневский, осматривая храмы Палермо, отмечал: «Не только лучшие церкви, но и малые часовни украшены трудами искуснейших художников. Рафаэль, Мишель-Анжело, Корреджо даже и в копиях показываются необыкновенными творениями искусства живописи».

История оставила нам и весьма любопытные проявления любви кронштадтцев к скульптуре. Так, во время экспедиции нашего флота в Средиземном море в 1770–1774 годах сын адмирала Спиридова, лейтенант Алексей Спиридов (сам, кстати, будущий адмирал и командир Кронштадтского порта) так увлекся собиранием греческих древностей, что завалил античными скульптурами весь флагманский салон и впоследствии все это вывез в Россию. Разумеется, не факт, что все это бы уцелело, оставшись в Греции, но что было, то было.

Любили ли читать кронштадтские офицеры прошлых времен? На этот вопрос можно ответить однозначно — любили! Помимо всего прочего, приобщению к книгам способствовала сама замкнутая атмосфера корабельной жизни, монотонная череда вахт и коллективные обсуждения в кают-компании прочитанных книг. Однако было бы неправдой утверждать, что заядлыми книгочеями были повально все наши морские офицеры. Как всегда и везде, хватало всяких — и читающих, и не очень. Встречались даже и такие, кто даже гордился, что за службу не прочитал ни одной книги, но не они определяли общий уровень эрудиции наших морских офицеров. При этом во многих случаях старшим офицерам приходилось корректировать читательские интересы своих подчиненных, исходя из интересов службы.

Так, в 1827 году, незадолго до выхода из Кронштадта, обходя линейный корабль «Азов», его командир капитан 1-го ранга Лазарев зашел в выгородку над кубриком, где квартировали мичманы. А зайдя, остановился в изумлении — все свободное пространство выгородки было буквально завалено связками французских любовных романов.

— Кто у вас здесь охотник до этой дряни? — спросил сурово.

— Мичман Корнилов! — был робкий ответ.

— Вестовой! — не оборачиваясь, крикнул Лазарев. — Весь хлам за борт!

Сам же виновник был зван в капитанскую каюту после вечерних чаев.

— Вот, что, Владимир Алексеевич, — подошел к замершему в дверном проеме мичману капитан «Азова». — На сем вашим фривольностям конец! Отныне станете читать лишь вот эти книжицы. От них и дури в голове не будет, а польза несомненная. С этого я и начну ваше воспитание!

На столе стопкой лежали толстенные тома навигации, морской практики и жизнеописания великих флотовождей.

Впоследствии мичман Корнилов станет начальником штаба Черноморского флота и героически погибнет в 1854 году на Малаховом кургане. Урок, преподанный Лазаревым, он запомнил на всю жизнь.

Что касается матросов, то о каких-то литературных вкусах говорить здесь сложно. Общий уровень грамотности был у них в общей массе весьма низок. Те, кто были грамотные, читали Евангелие, жития святых, сказки, да морской приключенческий бестселлер XVIII века «Приключения матроса Василия Кариатицкого». Уже в 30-х годах XIX века отставной лейтенант Владимир Даль напишет популярную брошюру «Матросские досуги» с изложением нашей военно-морской истории, которая будет пользоваться большим спросом у матросов вплоть до революции. Наиболее прогрессивные офицеры во время плаваний устраивали для своих матросов громкие читки популярных книг, которые всегда очень нравились матросам.

Из воспоминаний адмирала П. Давыдова: «На следующий день он (друг-кадет. — В. Ш.) показал мне квартиру, в которую я тогда же хотел перебраться, по 10 рублей в месяц: две комнаты, прихожая с черной печкой для вестового и другая для меня. Хозяйка моя, которая была бедная Третьякова капитана вдова, дочери, из которых одна была уже невеста, а другая 10 лет, слыша, как я читал трагедии, декламируя, смотрели в щелку двери и, увидев мои движения, сочли меня сумасшедшим».

В целом офицеры и адмиралы российского парусного флота жили достаточно яркой и насыщенной культурной жизнью, интересуясь всем тем, чем интересовались передовые люди российского общества XVIII–XIX веков.

* * *

В Кронштадте, начиная с Петра Великого, всегда большое внимание уделялось товарищескому и интернациональному воспитанию моряков: «Офицеры и прочие, которые в его величества флоте служат, да любят друг друга верно, как христианину надлежит, без разности, какой они веры или народа ни будут». Впрочем, истинно христианских добродетелей господа офицеры придерживались далеко не всегда.

Мало кто знает, но именно кронштадтские офицеры привнесли в начале XVIII века в Россию новомодный европейский обычай — выяснять отношения между собой на шпагах и пистолетах по заранее определенным правилам, то есть дуэль. При этом все же зачастую выяснение отношений между поругавшимися, хотя и именовалось новомодной дуэлью, а по существу, никаким формализованным поединком не являлось, а представляло собой самую обыкновенную драку, а то и вовсе пьяную поножовщину.

В Морском уставе Павла I 1797 года о дуэлях было сказано следующее: «Дуэль — суть остаток невежества и доказательство недостатка просвещенных нравов и благоустроенного закона; потому что тут сила, а не справедливость торжествовать может, и часто бешеный и злонравный человек остается победителем, будучи причиной и виной ссоры; а храбрость и искусство употребления смертоносных орудий полезнее доказать и употребить против врагов отечества, а не сочленов».

Заметим, что, судя по документам, на парусном российском флоте не было официально зафиксировано ни одной формальной дуэли. НА Бестужев писал; «Поверите ли вы, что от создания российского флота у нас между флотскими не было ни одной дуэли?» Понять флотский патриотизм декабриста Бестужева можно, но он, увы, в данном случае слукавил. Дуэли на флоте были, хотя и не столь частые и не столь кровавые, как в гвардии и в армии.

К примеру, адмирал П. А. Данилов в своих воспоминаниях описывает поведение в