Четыре жизни ивы - Шань Са

Я узнал этот нежный ясный голос — он принадлежал той самой юной девочке, которая в день демонстрации произнесла длинную вдохновенную речь.

Я открыл глаза, увидел следы слёз у неё на щеках, растолкал спавшего рядом товарища, протянул руку и вытащил девушку с её места.

До туалета в конце вагона мы добирались целый час. Я был чемпионом региональных соревнований по плаванию и протащил девушку по вагону, как якорь на цепи. Когда она вышла из кабинки, мы не решились возвращаться на свои места через тёмную гудящую толпу, прислонились к двери туалета и заснули стоя, как лошади в стойле.

Назавтра, после полудня, мы прибыли в город Мэйлинь и заполнили всё здание вокзала. Деревья были покрыты молодой зелёной листвой. С неба сыпался мелкий дождик. Сначала мы обрадовались тёплой, по сравнению со столичной, погоде, но очень скоро одежда наша промокла, и мы начали мёрзнуть. Студенты выстроились в очередь перед бюро приёма. До нашей группы очередь дошла ближе к ночи. Два красных охранника переписали наши имена и велели ждать. Отсчитав пятьдесят человек по списку, они посадили нас в два грузовика и отправили в центр города. Ночь мы провели в превращённом в общежитие Народном театре. В фойе, на сцене и в коридорах были уложены циновки. Солдаты выдали каждому по тонкому одеялу.

Накануне прошёл сильный дождь. Вода просочилась внутрь через щели в крыше, на полу тут и там стояли лужи. Воздух был стылым, пахло грязью, мочой и ржавчиной. Я лежал на подстилке, стуча зубами от холода. Сон не шёл, я пытался и никак не мог успокоиться, мысли метались, как сорвавшаяся с поводка лошадь. Я вспомнил девочку, которая так вдохновенно говорила с толпой год назад, в Пекине. Когда мы встретились в поезде, она рассказала, что училась на факультете классической литературы Народного университета, и назвала мне своё имя — Ива. Я рассмеялся.

— Ива? Это имя из стихотворения Ван Вэя:[10]

Город Вэя, рассвет, лёгкий дождь

Прибил пыль,

Харчевня окружена зеленью,

На иве появляются свежие листочки.

Друг мой, выпейте ещё вина,

Прежде чем отправиться на запад

Через Врата Солнца,[11]

Вы больше не встретите земляков.

Она смущённо покраснела и покивала головой.

— А знаешь ли ты, товарищ Ива, что твоё имя — пережиток феодализма? — сказал я, желая поддразнить её. — Почему ты не возьмёшь другое?

— Я собиралась, — ответила она и опустила голову. — Хотела назваться Тополем, но было бы очень трудно поменять документы. Я хотела уехать в деревню и не успела предпринять необходимые действия.

Она выглядела такой огорчённой и сконфуженной, что я сказал, желая её утешить:

— Ничего страшного. Ива звучит намного оригинальней.

Вспомнив об этом разговоре, я улыбнулся. Невероятно, до чего наивна эта студентка. Жаль, что я потерял её в толпе на вокзале.

Утром нас разбудил горн. Солдаты приказали нам встать и весь день муштровали на Театральной площади. Мы научились стоять по стойке «смирно», поворачиваться по команде направо и налево и ходить в ногу. Вечером на вокзал прибыла новая группа красных охранников. Я воспользовался сумятицей и отправился прогуляться по городу. Улицы тонули в темноте. Лишь изредка свет из высокого окна или от лампочки под козырьком выхватывал из мрака дерево, тротуар, щит с дацзыбао, рухнувшую стену, изрешечённый пулями фасад дома, заросший сорняками пустырь. Проспекты в городе Мэйлинь были узкие, статуям Председателя Мао недоставало величественности. Всё вокруг казалось мне до ужаса провинциальным. Прохожих на улицах было немного, но я то и дело натыкался на баррикады, проволочные заграждения и канавы, вырытые под траншеи. У ворот какого-то завода патруль меня остановил, тщательно обыскал и допросил. Я сказал, что приехал из Пекина и что участвовал в демонстрации 8 августа, их подозрительность рассеялась, и они стали расспрашивать о здоровье Председателя.

Наступило время ужина, они угостили меня лепёшками и рассказали, что, когда началась культурная революция, город разделился на два противоборствующих лагеря. Они были членами группы «Красный Восток», их противники входили в другую, под названием «Красное Солнце». Сторонники «Красного Солнца» подвергали нападкам мэра города, которого «Красный Восток» взял под свою защиту. Мерзавцы, бандиты, смутьяны из «Красного Солнца» сделали коктейль Молотова, украли дубинки, духовые ружья и топоры и осадили мэрию и главный штаб «Красного Востока». Его члены ответили насилием на насилие. Противники занимали оружейные заводы, больницы, школы и фабрики. Обе стороны поклялись защищать свою революционную территорию до самой смерти.

— В Пекине армия взяла ситуацию под свой контроль, — прошептал я. — Председатель Мао…

— Председателю дают плохие советы. Премьер-министр Чжоу Энлай — главный ревизионист. Он предал Революцию и учение Мао. Мы здесь сумели противостоять военным. И не отступим, пока не уничтожим «Красное Солнце».

Помолчав, парень продолжил:

— Мы потеряли больше двухсот наших. Их гибель должна быть оплачена кровью.

Он посоветовал мне больше не выходить по ночам и предложил проводить до театра. Мы шли по маленьким улочкам, минуя проспекты и бульвары.

— Следующий поворот направо — и ты на Театральном бульваре. Я дальше не пойду, — сказал мой провожатый.

Я пожал ему руку и поблагодарил, но он не ушёл.

— Могу я кое о чем попросить? — неуверенным тоном спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: — Я всегда мечтал попасть в Пекин и увидеть Председателя. Я знаю, что скоро умру и моей мечте не суждено исполниться. Вот значок, я ношу его с одиннадцати лет. Очень тебя прошу — когда вернёшься в Пекин и пойдёшь мимо Врат Небесного Покоя, надень его на куртку. Меня уже не будет на свете, но мы всё равно встретимся с Председателем, и он узнает, что я всегда был ему верен!

Он отстегнул значок, сунул его мне в руку, повернулся и исчез в темноте.

У входа в театр было светло, и я смог рассмотреть маленький прямоугольник с названием лицея — «Красная Звезда» — на белом эмалевом фоне.

На следующее утро подготовка продолжилась. Время от времени до нас доносились едва различимые голоса и автоматные очереди. Однажды вечером нас собрали в зрительном зале. Политический комиссар влез на стул. Он произвольным образом разделил сотню красных охранников на пять бригад по двадцать человек в каждой, включив в две из них только девушек, и назначил пятерых солдат бригадирами. Потом он предложил нам выбрать заместителей и одного командира отделения. Мы плохо знали друг друга и решили, что будет правильно на короткий срок выдвинуть на руководящие посты старших по возрасту товарищей.