Беспощадный трон - Мила Кейн

что-то внутри меня, о существовании чего я и не подозревал.

— Почему здесь? — спросил я спустя получаса дороги в полной тишине.

— Почему нет? — пробормотала она.

Молли была замкнута в себе. Ее руки крепко обхватывали талию, словно сохраняя ее целостность. Она была более хрупкой, чем я когда-либо видел, и это сводило меня с ума. Она выглядела изможденной. Под её глазами залегли темные круги, а кожа была бледной.

— В поезде я встретила замечательного мужчину, и он приютил меня, — сказала она мне через секунду.

Ничего такого, чего бы я уже не знал, но я хотел вытащить Молли из скорлупы, в которую она забилась, чтобы не сталкиваться лицом к лицу со мной и реальностью.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Он старый, так что нет необходимости наносить ему увечья.

Я кивнул. Как только я узнал, где скрывается Молли, за ней начали следить. Фред, пожилой джентльмен, который приютил ее, когда она была без гроша в кармане и в отчаянии, в скором времени получит большую сумму денег, источник которых останется анонимным. Он оберегал Мэллори только из доброты. В мире определенно не хватало подобных поступков, и он должен быть вознагражден. Его сын — другое дело.

— А шеф-повар? — подтолкнул я.

Молли покраснела и отвела взгляд. Этот виноватый жест подтвердил мои подозрения.

— Он безобидный. Он пригласил меня на свидание. Вот и все. Когда я сказала «нет», он не стал настаивать. — Молли повернула ко мне голову и прожгла взглядом дыру на моем лице. — Некоторые мужчины умеют принимать отказ.

Мои руки крепче сжали руль, когда в груди закипело недовольство.

— Назови мне хоть один случай, когда я давил на тебя, хотя ты говорила мне «нет».

— Я говорю тебе «нет» прямо сейчас, — решительно заявила она.

— Я говорю о сексе, — сказал я, отклоняя ее претензию.

— А я говорю о свободе и независимости. Я говорю о своем праве выбирать, с кем я хочу провести свою жизнь, — парировала она, каждое слово было жестоким ударом.

— А как же мое право выбирать, с кем я хочу провести остаток жизни, принцесса? Разве это не имеет значения? — поддразнил я ее, чтобы скрыть, как ее слова ранили меня.

Она фыркнула — совершенно не элегантный звук, который мне так нравился. Это прозвучало гораздо более похоже на мою Молли, чем тот жесткий, сдержанный тон, которым она обращалась ко мне до сих пор.

— Итак, ты автоматически побеждаешь, потому что ты богаче, сильнее и влиятельнее — и к тому же мужчина. Не забывай об этом важном факте. — В ее словах была горечь.

— Причина не в этом, — возразил я, притормаживая у знака «Стоп» на тихой, темной проселочной дороге. Повернувшись к ней, я поднял ее безвольную руку с колен и поднес к губам. Нежно поцеловал тыльную сторону, и по ее коже тут же побежали мурашки. — Еще восемь недель назад ты хотела меня так же сильно, как и я тебя. Не забывай об этом, Мэллори. Что такое восемь недель после девяти лет тоски?

Прошло девять лет с тех пор, как Мэллори вошла в мою жизнь, и девять лет с тех пор, как мое сердце перестало жить в моей груди и навсегда перебралось в её.

— Тогда я тебя не знала. Я начинаю думать, что никогда не знала, — пробормотала она, отдергивая руку.

Я хотел надавить на нее, вытащить все темные и ужасные вещи, которые я совершил, чтобы пролить на них свет и достучаться до неё. Но это было не то место.

— Что ж, теперь у тебя есть все время в мире, чтобы узнать.

Глава 12

Молли

Я проснулась от аромата черной вишни, темного шоколада и неповторимого запаха Кирилла, который преследовал мои сны на протяжении двух месяцев. Должно быть, я вырубилась в машине, что неудивительно, учитывая, насколько я была измотана.

Я лежала в постели и смотрела в потолок. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что вид отличается от обычного. Я повернула голову и увидела черно-белые фотографии, которые Кирилл хранил в своей спальне.

Когда я отбывала наказание в качестве его добровольной пленницы, он держал меня отдельно от себя по ночам, приходя ко мне только для того, чтобы потрахаться, но никогда для того, чтобы поспать. Кроме нашей последней ночи вместе. Той, когда он, наконец, позволил мне увидеть мое имя, выведенное курсивом у него на сердце. В ту ночь я решила, что его барьеры наконец-то рухнули, только для того, чтобы вернуться к реальности несколько дней спустя, когда Николай раскрыл все секреты Кирилла.

Тихий стук в дверь заставил меня сесть так быстро, что у меня закружилась голова.

— Devushka? Ты не спишь?

При звуке знакомого голоса у меня в горле образовался ком.

— Нет, Ольга. Ты можешь войти.

Она толкнула дверь и заглянула ко мне. Вид экономки, которая всего восемь недель назад была моей неизменной спутницей, не должен был так утешать. Она держала в руке кружку с дымящимся кофе, приготовленным так, как я любила. Именно в этот момент я поняла, что неразговорчивая русская скучала по мне. Как правило, Ольга не одобряла любой утренний напиток, кроме горячего черного чая с лимонной долькой.

Она поставила чашку кофе «французская ваниль» с более чем щедрой порцией сливок на прикроватный столик и быстро села рядом со мной. Я уставилась на нее, потрясенная столь нехарактерным поведением.

Ее блеклые голубые глаза скользнули по моему лицу, и морщинистая рука погладила мою.

— С возвращением домой, Мэллори.

На глазах выступили слезы, и одна потекла по моей щеке. Клянусь, до беременности я и не подозревала, что можно так много плакать.

— Шшш, не плачь. Все будет хорошо, вот увидишь. — Ольга крепче сжала мою руку, словно могла вдавить в мои хрупкие кости свою стальную силу, рожденную в Советском Союзе. — Пей свой кофе и отдыхай. Ты выглядишь ужасно, — критически сказала она, вырывая неохотный смешок из моей ноющей груди. Ольга оставалась Ольгой.

— Спасибо. — Я взяла у нее чашку, когда она протянула ее мне, и от запаха мой желудок взбунтовался. Я передала чашку обратно, яростно подавляя рвотный позыв и покачала головой. — Я не в настроении сегодня утром, — пробормотала, отчаянно пытаясь не дать Ольге понять, как мне плохо. Она была умна как черт, и я бы не смогла скрыть беременность от нее. Она все видела и знала мои привычки. Я никогда не пропускала свой кофе, и уже одно это могло навести её на мысль. — Я перешла на травяные чаи,