Ремесленники душ - Дмитрий Распопов

В присутствии всей аристократии герцог Эвенбургский вместе с моим директором вручили мне тот камень, который я использовал на пожаре, в личное пользование. После злополучной ночи, когда я отдавал его мистеру Трасту, у меня сердце кровью обливалось, что снова придется пользоваться мутным маленьким зернышком, которое было мне предоставлено ранее, но выбора не было – я не мог оставить себе камень. Так что теперь, держа в руке огромное сокровище, я чувствовал, как трепещет и радуется моя душа, и представлял, как мне теперь будут все завидовать! Собственный паинит в моем возрасте, да еще таких размеров! Даже у Джеймса ван Гора, сына графа, не было такого, хотя он хвастал, что видел камень отца размером с голубиное яйцо, который считался одним из десяти самых крупных камней империи.

Поздравить меня подошло множество незнакомых людей, и я пожимал протянутые руки, улыбался, но мой разум был занят камнем, который лежал у меня в кармане. Сколько теперь интересного и нового можно будет изучать с помощью его! Это вам не таблицы и расчеты – это реальный взгляд на душу. Увидеть ее своими глазами и прочувствовать рядом с собой дорогого стоило.

Четыре часа пролетели для меня словно мгновение: казалось, что мы недавно приехали, но вот уже опять садимся в парокар и выезжаем из залитого огнями дворца в сумрак дорого Ист-Энда.

– Ты молодец, хорошо постарался. – Отец был навеселе и явно доволен. – Не посрамил фамилию ван Диров. Я доволен тобой.

– Спасибо, сэр. – Что еще мне оставалось ему ответить?

– Давай камень, я буду хранить его у себя, – внезапно произнес он, протягивая руку.

Все мое благодушное настроение слетело одним махом, все мечты и желания, связанные с камнем, тут же рассыпались. Я не хотел отдавать его!

«Почему?! Зачем?! Он только мой, я заслужил его!» – проносились мысли у меня в голове.

– Нет. – Я не ожидал от себя, но мой рот открылся и произнес это.

– Что значит нет? – удивился он, и его улыбка превратилась в оскал. – Я привез тебя сюда, щенок! Я устроил тебя в колледж! Я оплачиваю твои счета! И после этого ты мне говоришь нет?! Быстро отдай мне камень!

– Простите, сэр, – отступать мне было некуда, – но камень мой, я его честно заслужил.

Маска благодушия слетела с него сразу, и он стал наносить мне удары кулаком, хоть это и было затруднительно в тесной кабине. Но все равно, как я ни пытался закрываться руками, пара тяжелых ударов гулом отозвалась у меня в голове.

Не думая, что я делаю, а лишь понимая, что нужно спасти камень от рук этого чудовища, я нащупал ручку двери и, пропустив из-за этого пару ударов, нажал на нее, налегая спиной. Холод ночи я чувствовал недолго, поскольку боль от падения, а затем еще множество ударов от перекатов по бетонному покрытию дороги выбили из меня дух. Лицо несколько раз обожгло чем-то горячим, и я стал плохо видеть, так как глаз залила кровь.

Скрипнув тормозами, вдалеке остановилась машина, и я услышал, как она стала разворачиваться. Нужно было бежать, иначе он меня ограбит! Эта мысль сдвинула меня с места, и, несмотря на боль во всем теле, я тяжело поднялся и убежал за край дороги, спрятавшись за деревьями.

– Вернись, тварь неблагодарная! – голос отца разорвал ночь невдалеке от того места, где я упал. – Отдай камень или вернешься туда, откуда ты появился!

Его крики раздавались и раздавались, угрозы сыпались одна за другой, но я сделал выбор и собирался следовать ему и дальше.

К моему счастью, с приема возвращались не только мы, поэтому, когда возле него стали останавливаться машины с другими аристократами, он быстро стушевался и, сев в машину, уехал, а я остался лежать на земле, находясь очень далеко от дома.

Вскоре по дороге перестали проезжать парокары, и, дождавшись последнего из них, я поднялся и пошел в том направлении, по которому мы приехали, надеясь, что доберусь целым.

– Эй, Рэджинальд! – услышал я голос сзади и удивленно обернулся. Задумавшись, я не заметил, как сзади почти бесшумно подъехал роскошный пароцикл спортивной модели. Такие я видел только на страницах газеты. Там говорилось, что это новая модель, которую будут выпускать специально для гонок – новый вид увлечения аристократии. За его рулем сидел сэр ван Рональд, и я облегченно выдохнул.

– Что произошло? – начал спрашивать он, когда вышел из машины и подошел ко мне.

Его брови взметнулись вверх, когда он увидел мой вид, который был явно далек от того, каким был на вечере.

– Почему ты один и избит? – Его голос приобрел стальные нотки.

Не знаю почему, но горечь, обида, разрушенные мечты и боязнь за свою дальнейшую жизнь и пребывание в школе хлынули из меня потоком не только слов, но и слез. Захлебываясь в них, я без удержу рассказывал, как хотел пользоваться камнем на благо людей, а теперь придется его отдать, поскольку отец не оставит меня в покое, заберет его и лишит всего.

Он дождался, пока я выскажусь и выплачусь, а затем подошел и положил руку на плечо.

– Зря ты переживаешь. Сэр Грюнальд, конечно, является главой цеха, но он не может выгнать тебя из колледжа. Цех, а не он, оплачивает затраты на обучение ремесленников, вы же потом их и отрабатываете. Так что прекрати рыдания и садись ко мне в пароцикл, доедем до места, а там уже будем думать, что делать дальше. Одно скажу тебе точно: за этот камень, если ты решишь оставить его у себя, тебе придется еще много раз побороться. Ты, пожалуй, единственный студент за последние сто лет, который обладает камнем подобного размера, и то только потому, что императрица настояла на этом. В любом другом случае тебя ждала бы обычная награда.

– И что мне делать? – Его слова хоть и были полны сочувствия, но не сильно меня утешили.

– Твоя жизнь, Рэджинальд, – усмехнулся он, – тебе и решать. Я за тебя не могу принимать решения. Чего ты хочешь сам?

– Хочу оставить камень себе и поймать Кукольника, а потом стать лучшим ремесленником! – убежденно ответил я.

В ответ сэр ван Рональд громко засмеялся.

– Слова, достойные сына главы Цеха ремесленников! Поехали уже, время позднее.

Последствия ссоры с отцом не заставили себя долго ждать. Вначале приехал Дик и, смущаясь и расшаркиваясь, уведомил меня, что больше мне не положено еженедельного содержания. Также как мой опекун он договорился, чтобы деньги за мою работу в полиции переводились теперь ему, а он уже будет выдавать нужные суммы мне, мотивируя это тем, что я пристрастился к спиртному, что в моем возрасте совершенно недопустимо. Вот так я и остался без средств к существованию, причем никто, даже директор, ничего не могли сделать, – отец был в полном праве так поступить. Хорошо еще, что еда и жилье были у меня оплачены. Но вот дополнительные расходы – на одежду, подарки девушкам и прочие бытовые мелочи – стали мне недоступны. Дик также передал, что отец с радостью не только вернет мне все назад, но и увеличит содержание, если я задумаюсь над своим поведением и добровольно передам ему камень. Я вежливо отказался. Внутри все бурлило от гнева и возмущения, но Дик был не виноват в случившемся, так что пришлось сдержаться и промолчать.