Тени древней земли - Юрий Борисович Салов

ритуальные убийства людей в религиозной жизни многих древних народов региона играли весьма значимую роль. Отголоски этих обрядов сохранились в «генетической» памяти современных поколений. Не случайно, любые тайные ритуалы, совершаемые под прикрытием религиозных верований, связывались в сознании обывателей с жертвоприношением детей и взрослых, пролитием крови и использованием ее в мистических целях. Следует иметь в виду, что в Крыму почитание Диониса, также существовало и в самой кровавой форме… Приведу пример. Еще в девятнадцатом веке при посадке винограда в некоторых глухих деревнях еще было принято класть между рядами два козьих рога, чтобы виноградник находился под защитой бога грязи, Маймоне, Диониса или как его еще называют. Несомненно, что в еще более древние времена в жертву приносили не только животное…

— Но какова цель этого безумия? — спросила Райская. − Привлечь благосклонность природы, вызвать дождь и хороший урожай — все это прекрасно, но… разве это все?

— Нет, это не так. Ритуал был также средством преодоления границы, отделявшей человека от божественного. Это была попытка слияния с богом, регрессия к хаосу первобытной жизни.

Барсуков передал Кротову серию фотографий раскопок на Азовском побережье винодельческой усадьбы эллинистического поселения «Пустынный берег», где было найдено помещение с алтарем по центру, под которым со стороны винодельческого подвала в глухой стене террасы была устроена заложенная камнем символическая арка, вероятно, вход в царство хтонического Диониса. Рядом находилось захоронение ритуально отчлененной головы ребенка, совершенное на окраинной прибрежной части другого эллинистического поселения «Бакланья скала», совсем близко от древней винодельни.

— Есть одна вещь, которую я не понимаю, — сказал Евгений.

— Мы слушаем.

— Почему именно ночь осеннего равноденствия? Наверное, мы празднуем сбор урожая, чтобы закончить сельскохозяйственный год с позитивом?

— Прежде всего, позвольте мне прояснить один момент, который, несомненно, важен для наших целей. Помимо способности увековечивать ритмы природы, Дионис был еще и психопомпом…

— А что это он качал? — с озорной улыбкой спросила Мария. — Это то, о чем я думаю?

— Ни в коем случае, Маша. Это значит, что он направлял души, — вмешался Евгений.

— Регулировщик… — пробормотала Мария, гримасничая.

— Именно так, — подтвердил Барсуков. − Считалось, что на один день он возвращает духов на землю. И в этот день соблюдались определенные обычаи, например, оставляли накрытым стол для них. В разных местах эта традиция отмечалась в январе, в Северной Европе — в конце октября, а в Причерноморских землях она сочетались с днем осеннего равноденствия.

− Хэллоуин, − кивнул Кротов.

− Впоследствии эти ритуалы в Европе были осуждены и жестоко пресечены церковью и инквизицией, но тот факт, что они сохранились до сих пор, пусть видоизменившись, дает нам представление о том, насколько глубоко укоренились эти традиции, особенно у малых народов, где представления сохранили свой более варварский и примитивный характер.

— Хорошо, я начинаю яснее видеть традиционный контекст, — объявил питерец. − Но у меня возникает другой вопрос: почему местом убийства выбран святой источник?

— Древние жители Крыма считали, что на острове есть особые места, где легче всего ощутить близость к божественному, духам предков. Эти места считались своего рода местами перехода, промежутками между миром живых и миром мертвых. Поэтому они выбирали их для возведения алтарей, храмов или священных колодцев. Строительная модель священного колодца с лестницей отражала ритуальный акт спуска под землю, в царство подземного мира и духов… Родники и священные колодцы символизировали через воду возвращение в материнское лоно, своего рода завершение жизненного цикла и возвращение к изначальному божеству в лице богини-матери, которую чтили этим жертвоприношением. Вот такая идея возникла у меня.

Кротов согласно покачал головой.

— Это означает регрессию от человека к быку, — продолжает Барсуков. − Подводя итог, я думаю, что в этом и заключается суть обряда.

— Значит, после убийства в семьдесят восьмом году все было спокойно? − спросил Евгений.

Подполковник кивнул.

— Я говорил себе тогда, что это, скорее всего, единичный случай, хотя что-то внутри меня подсказывало, что такой организованный убийца, с таким точным ритуалом смерти, когда-нибудь снова нанесет удар… Но факты опровергали меня. В течение одиннадцати лет на полуострове ничего подобного не происходило, и я пришел к мысли, что ошибся, что напридумывал себе кучу глупых домыслов.

— А потом? — спросила Мария.

— Затем мы нашли еще одну жертву.

Глава тридцатая

Алушта

Марат Неделин слушал зампрокурора по телефону, не отрывая глаз от дома гуру Бирюкова. Еще до того, как Андрей Маценко закончил говорить, майор проклял себя за то, что позвонил ему.

Я должен был поступить по-своему, а не влезать в его дела, подумал он.

— … Так что нет, при нынешнем положении дел я не могу подписать ордер на обыск для вас.

— Но…

— Есть ли у вас основания полагать, что девочку держат в заложниках в этом доме?

— Нет, не знаем. На самом деле, мы даже не знаем, действительно ли она…

— Так что забудьте об этом, — заключил его собеседник, поставив точку в разговоре.

— Придурок, — раздраженно шипел майор, убирая ноутбук.

— Нечем заняться? — спросил Павел Эркенов.

Он покачал головой. Он задумался о том, возможно ли проигнорировать запрет зампрокурора и проникнуть в дом Бирюкова; конечно, это было бы не в первый раз, но с момента последнего раза прошло достаточно времени. Разные случаи…

— Что нам делать? — спросил Павел.

— Мы уходим. Его нет дома, и мы не можем войти. Мы должны придумать что-то другое.

— Что же?

Майор ничего не ответил. Он продолжал смотреть на дом Бирюкова, возглавлявшего неоанастасийскую секту. Интуиция подсказывала ему, что Бирюков причастен к исчезновению девушки и что ему следовало бы разобраться в его делах.

— Шеф?

— Да, да, мы идем, — сказал он, следуя за Эркеновым.

Прежде чем сесть в машину, он достал телефон и нашел номер в записной книжке. Он позвонил и зажег сигарету «Мальборо».

— Алло?

— Это тот старый чудак Барсуков, не так ли, или я ошибся номером? — крикнул Неделин своему коллеге, с которым он работал в убойном отделе Симферополя много лет назад. − Не помню, чтобы у тебя был такой дерьмовый голос.

— Неделин… Тебя еще не выгнали?

— Пока нет, пока нет. Могу я тебя на секунду побеспокоить?

— В чем дело?

— У меня на руках дело о пропаже человека, хотя прошло всего несколько дней с момента последней встречи с девушкой…

— Диана Гурджиева?

— Я вижу, что ты держишь себя в курсе. То же самое.

— Я весь внимание.

— Похоже, что девушка была ученицей этой секты неоанастасийцев.

— Неоанастасийцы… Итак, речь идет о Дмитрии Бирюкове, — произнес Барсуков.

— Именно так. Приходилось ли тебе иметь с ним дело?

— Да, но я