Ласковый ветер Босфора - Ольга Покровская

Катя, отлично понимая, что Давутоглу не имеет ни образования, ни понимания актерского мастерства, а потому просто не представляет своей ответственности перед остальным коллективом, старалась разговаривать с ней терпеливо и ласково, как с ребенком. Выстраивала мизансцены так, чтобы двигаться Нургуль приходилось минимально, чтобы большую часть времени она стояла лицом к зрителям, не мельтешила, а просто сияла своей удивительной красотой.

– Детка, не двигайтесь! – поминутно командовала ей Катя в микрофон. – Не суетитесь, стойте спокойно!

В определенный момент Катя, отчаявшись выжать из Нургуль хоть что-то более или менее органичное и правдоподобное, все же не выдержала, прикрикнула на девушку, а по окончании репетиции вдруг обнаружила ее рыдающей за кулисами.

– Нургуль, что с вами? – ахнула Катя, подходя ближе к девушке.

И та вскинула голову, тряхнув своей великолепной иссиня-черной гривой, и воззрилась на нее прекрасными полными слез глазами.

– У меня ничего не получается, – всхлипывая, выговорила она, глядя на Катю доверчиво, словно на персонального психоаналитика. – Я так стараюсь, так стараюсь… А ничего не выходит. Может быть… Может быть, у меня нет таланта? – добавила она и взглянула на Катю с явной надеждой на разубеждение.

– Нургуль, детка… – отозвалась Катя и в растерянности погладила рыдающую красавицу по атласным волосам. – Вы…

Лгать и заверять Давутоглу в ее сказочном даровании Кате не хотелось. Даже человеку, крайне далекому от театра, было очевидно, что ясноокая модель лишена актерского дара напрочь. Однако же убирать ее из проекта было нельзя – Мустафа в данном вопросе стоял насмерть, уверяя, что именно Нургуль, любимица турецкой публики, привлечет к спектаклю не только горстку высоколобых интеллектуалов, но обеспечит ему массовый успех у самого широкого зрителя. И Катя вынуждена была с ним согласиться. А значит, нужно было извернуться, как угодно, но сделать так, чтобы Нургуль прилично смотрелась на сцене, не сводила на нет своей фальшью усилия других актеров и в то же время не чувствовала себя лишней, не впала в ступор, сорвав весь спектакль. Нужно было как-то ее приободрить, вселить уверенность в себе, при этом не прибегая к откровенной лжи.

– Детка, вы такая красивая, – наконец, нашлась Катя. – Уже одно ваше появление на сцене обратит на себя внимание. И вам не нужно стараться всеми силами его удержать, вы просто стойте спокойно, не выходите из круга света. И главное, бога ради, не гримасничайте. И все у вас получится. У вас просто опыта пока… мало, – тактично добавила она. – Но вы не переживайте, старайтесь следовать рекомендациям, и все у нас будет хорошо.

– Правда? – по-детски искренне спросила Нургуль и просияла улыбкой сквозь слезы.

– Правда, – пообещала Катя.

Не то чтобы она в самом деле верила, что при должном усердии до сих пор никем не замеченный талант Нургуль вдруг расцветет всем на удивление. Но то, что при правильно выстроенных мизансценах, не позволяющих Маргарите поворачиваться к зрителю в профиль или спиной, девчонка сможет чисто механически научиться делать то, что от нее требуется, не выбиваясь из общего ритма спектакля, допускала вполне. Это ничего, с этим можно было работать. Остальное вытянут задействованные с Нургуль в сценах профессиональные актеры. Главное сейчас было не допустить, чтобы Давутоглу, окончательно распсиховавшись, завалила всю постановку.

Обнадежить Нургуль оказалось так же легко, как расстроить. Уже через пару минут звезда инстаграма, тщательно высморкавшись и сияя все еще мокрыми после рыданий глазами, едва не вешалась Кате на шею и искренне благодарила за то, сколько времени и терпения она ей уделяет. Катя было подумала, что инцидент исчерпан, однако, как оказалось, откровения Нургуль на сегодня не закончились.

– Понимаете, я сейчас переживаю такой болезненный опыт, – доверительно сказала она, заглядывая Кате в глаза. Вероятно, по итогам этого их разговора Давутоглу спутала Катю со своим персональным психоаналитиком. – И я думаю, он поможет мне полнее вжиться в роль моей героини. Я теперь точнее ее чувствую, я знаю, что она переживает, – продолжала красавица, прижимая точеную руку к груди. – Помните, вы мне объясняли? Что у Маргариты был умный и богатый муж, красивый уютный дом, что она могла позволить себе все, что захочет, но была несчастна, потому что не знала любви?

Катя нахмурилась. Кажется, да, что-то такое она Нургуль и объясняла, пытаясь как можно доходчивее, в простых, понятных и ребенку выражениях донести до нее то, что должно происходить на сцене.

– Так вот, у меня сейчас то же самое, – восторженно заявила Нургуль. – Я жила с этим человеком, с Мехмедом Рыфкы, – назвала она имя того самого крупного спонсора проекта, с которым еще в самом начале работы познакомил Катю Мустафа, – и сама не понимала, отчего мне так тяжело. Но теперь, когда я познакомилась с Эмре Эрдоганом…

Катя и оглянуться не успела, как уже оказалась посвящена в тонкости отношений Нургуль с состоятельным бизнесменом Рыфкы и ее же намечающегося бурного романа со скандально известной и трижды разведенной турецкой рок-звездой. Нургуль, как оказалось, просто задыхалась с нечутким, сосредоточенным только на деньгах Мехмедом, Эмре же подарил ей ощущение полета.

– Я с ним невидима и свободна, невидима и свободна. Как Маргарита, вы понимаете? – трогательно делилась Нургуль.

Насчет «невидимости» Катя сильно сомневалась. Было лишь вопросом времени, как скоро совместные фотографии Давутоглу и рок-звезды окажутся во всех желтых изданиях, новость дойдет до ее обеспеченного сожителя, и как все это скажется на постановке. Обо всем этом, конечно, следовало бы предупредить Мустафу, но распространять сплетни Кате не хотелось. И потому она лишь посоветовала девушке не спешить, попридержать коней и получше узнать, что из себя представляет ее внезапно обретенная любовь, прежде чем срываться к нему, очертя голову, из надежных, пускай и не кружащих голову, объятий Рыфкы. А также не спешить переносить личные эмоции на сцену, это не всегда хорошо работает.

То ли отношения Нургуль с рок-звездой складывались не так уж безоблачно, то ли, наоборот, ее полностью захватил новый роман, однако через пару недель после этого разговора красавица начала опаздывать на репетиции, приходить откровенно опухшая и невыспавшаяся и явно слегка подрастеряла рвение и старание. Катя стойко пыталась вытащить из нее хоть что-то и, в конце концов, сдавшись, добилась от Мустафы разрешения немного подсократить сцены Маргариты, а в оставшихся оттянуть внимание на других персонажей. Приходилось надеяться, что Нургуль настолько ослепит зрителей своей действительно редкой красотой, что ее бездарности никто не заметит.

Случались во время работы над спектаклем и другие казусы. Закадычная троица, Носов, Введенский и Пестриков, к примеру, как-то раз встретилась Кате на рынке в старом городе, в районе Султан-Ахмед. Сама Катерина забрела туда в поисках экзотики, ее коллеги же явно пришли с более прозаическими целями. Пестриков, раскрасневшийся от жары, волок наперевес две раздутые клетчатые сумки, а Введенский вполголоса отчитывал его: