Не могу без тебя жить! - Шэрон Кендрик

— Почему бы тебе не снять шляпу? — тихо предложил он. — Я не вижу твоих глаз.

Элла не была уверена, нужно ли ему их видеть. Не сможет ли он прочесть в них все ее страхи и сомнения? И, главное, ее желание. Им еще многое предстоит сделать, а работа сейчас была последним, о чем она могла думать.

Однако Элла послушно сняла шляпу, чувствуя такое смущение, словно он попросил показать ему стриптиз. Волосы упали ей на плечи тяжелой шелковистой волной.

— У тебя фантастические глаза… — пробормотал Нико. — Такие зеленые…

Его голос был глубоким и мягким, а глаза ярко блестели. У нее пересохло во рту, и губы тоже внезапно стали совсем сухими. Элла облизала их. Скажи хоть что-нибудь, не будь полной дурочкой! подумала она. Но слова вдруг показались труднопроизносимыми и такими же незнакомыми, как место, в котором она находилась.

— Хочешь пить, cara mial — спросил Нико.

Теперь его голос звучал хрипло и убаюкивающе.

Он говорил, что итальянский — это язык любви. Но это же не любовь, попыталась напомнить себе Элла. Нас притягивает друг к другу всего лишь секс — простой и понятный, по крайней мере, для него.

— Прекрати, — прошептала она.

— Прекратить что? — спросил он, открывая корзинку. — Плохим бы я был хозяином, если бы не заботился о своей гостье.

Нико подумал было о том, чтобы принести шампанского, но оно было связано с горькими воспоминаниями. Элла уже предлагала ему шампанское, но между ними вышла ссора. Сейчас она сердитой не выглядела. Элла казалась нежной и уязвимой, но вместе с тем готовой ко всему. Нико открыл корзинку, достал серебряную бутылку, наполнил чашку до краев ледяным лимонадом и вручил ее Элле.

Но Элла дрожала и, принимая из его рук чашку, не смогла сдержать эту дрожь. Немного холодного, вкусного напитка ей удалось донести до рта, но большая его часть расплескалась и попала ей на платье, оставив подтеки на вздымающейся груди, похожие на гигантские слезы.

Нико забрал у нее чашку твердой рукой (ему можно было бы смело доверить хирургическую операцию) и сделал глоток. Затем поставил чашку и наклонил голову к Элле.

Его лицо внезапно оказалось рядом — дымка в глазах, шелковистая оливковая кожа, чувственный изгиб губ. Элла смогла лишь вдохнуть его мужественный запах. Медленное, тяжелое биение ее сердца было единственным звуком, который она слышала.

Нико превосходно контролировал себя — по крайней мере, так ей казалось. А Элла чувствовала себя, трепещущей в плену, бабочкой. Это неправильно, твердила она себе и вместе с тем в глубине души знала, что именно этого она хотела все время.

— Габриэлла, — шепнул Нико. — Ты заставила меня ждать, но больше ждать я не могу.

От его честности у Эллы перехватило дыхание, ей показалось, что она тает.

— Нам не стоит это делать, — беспомощно прошептала она, когда он пробежал ладонью по ее волосам.

— О, еще как стоит, — пробормотал он.

— Нико…

Он заставил ее умолкнуть прикосновением своих губ, чувствуя ее ответную дрожь, и услышал легкий протестующий стон. Он подавил улыбку триумфа и поцеловал Эллу снова, только на этот раз его руки скользнули за ее спину и крепко прижали девушку.

Он целовал ее снова и снова, пока она не оказалась совершенно беспомощной перед желанием. Его поцелуи подняли в ней вихрь чувств и заставили ее забыть обо всем — о его обмане, о различиях, существовавших между ними. Она просто целовала его — мужчину, чье желание было отражением ее собственных эмоций.

Нико почувствовал, что тонет, погружается все глубже и глубже в этот темный водоворот. Он прижал Эллу к земле, переполненный желанием взять ее. Немедленно.

Его рука оказалась на ее ноге, когда он поднимал подол ее платья.

— Нико!

— Прикоснись ко мне! — потребовал он, ощутив горячими пальцами прохладную кожу ее бедра. — Дотронься до меня!

Ее рука скользнула вниз, и он застонал, ощущая себя почти беспомощным. Элла почувствовала свою власть, потому что он так же зависел от нее, как и она от него. Она приблизила губы к его уху.

— Ты застал меня врасплох… Я не могу нормально думать…

— Тогда не думай. Наслаждайся этим. — Нико вздрогнул, когда ее пальчики дотронулись до него слишком интимно. — О, Dio, да!

Вся его сдержанность испарилась. Он никогда не терял контроль над собой, и это испугало его. Он чувствовал себя как человек, стоящий на краю пропасти и знающий, что сейчас он туда спрыгнет. Хотя это и будет безумием.

Боясь, что все закончится, не начавшись, он убрал ее руку, поднес ее к губам и нежно прикусил пальцы.

— Lentamente. Помедленнее! — взмолился он.

Однако Нико сам противоречит собственным словам, подумала Элла, когда он начал стягивать с нее трусики. Она открыла рот, чтобы запротестовать, сказать, что, возможно, им лучше уйти отсюда… Что он принц… Что это все происходит слишком быстро… Но не смогла и тоже двинулась навстречу ему.

Его губы снова оказались на ее губах, а пальцы погрузились в сладостное тепло, и Элла затерялась в ритме танца, более древнего, чем корона или привилегии. Внезапно она перестала об этом думать, и все ее мысли занял Нико — этот человек с блестящими глазами, который вторгся в ее самые невероятные мечты с того мгновения, как она впервые увидела его, который касается ее с такой сладостной аккуратностью, что она цепляется за него, чуть не плача от наслаждения.

Глаза Нико полыхали от желания, которое делало их похожими на тлеющие угли.

— Позволь мне, — хрипло сказал он, не отводя взгляда от ее лица, пока расстегивал джинсы.

Он поднял ее платье и тихо застонал, когда обнаружил, что на ней нет бюстгальтера. Нико наклонил голову, чтобы коснуться губами ее груди, стягивая с себя джинсы и чувствуя, что больше не может ждать. Ее короткие стоны возбуждали его еще сильнее. А затем ожидание кончилось. Они стали одним целым.

— Нико! — выдохнула Элла.

В прошлый раз не было такого ощущения наполнения. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и притянула его голову к себе, раскрыв губы под его ртом, словно никак не могла насытиться им.

И Нико потерялся… заблудился в том, что оказалось совершенно новыми ощущениями. Он всегда был мастером самоконтроля, и обычно ему удавалось удерживать разум в стороне от тела. Наблюдать за женщиной и вести их обоих таким темпом, который его наиболее устраивал, как дирижера в оркестре.

Но сейчас все было по-другому. Возможно, потому что Элла держала его на расстоянии, казалось, целую вечность? Потому что он не был до конца уверен, произойдет ли это вообще, и теперь сладость обретения превзошла все его самые буйные фантазии?

Нико погрузился в глубокое, темное наслаждение, которое уничтожило его личность. Руки Нико скользили по ее телу. Он чувствовал, что может умереть, если вскоре это не закончится, и вместе с тем желал, чтобы это не заканчивалось никогда.