Не могу без тебя жить! - Шэрон Кендрик

Какое-то время он прижимал Эллу к себе, но потом внезапно и резко откатился и лег, уставившись в потолок, где луна совершала бесшумные движения.

И Элла почувствовала, как одиночество крадется в ее душу, где только что царили удовольствие и наполненность. Нико снова отгородился от нее. Близость, ощущение единения были только физическими. Может быть, он сам не осознает, что творит?..

— Эй, — прошептала она. — Не делай так!

Элла протянула руку и пробежалась кончиками пальцев по его плечу. Нико посмотрел на нее, но не улыбнулся.

— Не делать чего? — холодно спросил он.

Тон его голоса как бы предупреждал Эллу, но она не обратила на это внимания и лишь пожала плечами. Как он поймет, если она ему не расскажет?

— Ты отдаляешься сразу после того, как получаешь удовольствие. Но ведь мы можем ласкать друг друга, — мягко добавила она, — даже когда все закончилось.

Ее огненные волосы сверкали в свете луны, как пламя, но глаза оставались в тени, и Нико понял, что не может больше брать то, что она с такой щедростью отдавала. Это был не только великолепный секс — это была любовь. Именно поэтому все воспринималось по-другому. Безумно. Свободно. Опасно.

Нико знал, что она предлагает ему, и если бы продолжал принимать это без всякой отдачи, или хотя бы без обещания отдачи, то стал бы эмоциональным вором. И как бы сильно его слова ни ранили Эллу, он должен их произнести. Возможно, она простит его за честность.

Глаза Нико равнодушно изучали ее лицо.

— Я не люблю тебя, Габриэлла, — тихо сказал он.

Элла долго впитывала слова Нико — так скала рушится в воду и бесследно исчезает в ней, — но чувство, которое она испытала, было облегчением. Словно она пошла к врачу и потребовала точный диагноз, потому что только после этого можно начать решать возникшую проблему. И исцелиться.

Но облегчение, почти сразу же, сменилась страхом. Элле захотелось сказать ему: «Я не дура, Нико! Я знала об этом все время и смогла бы справиться, если бы ты сумел притвориться».

Всего лишь на одну ночь…

На одну прекрасную ночь, заставившую поверить в невозможное.

Исцелиться?

И как она собирается это сделать? Разыграть равнодушие, холодно произнести: «Да и я не люблю тебя». Так?

Нет. Люди всегда говорили ему не то, что хотели сказать. Часами вели светские беседы, которые лишь создавали видимость искренности. Ей же нужно быть честной.

И гордой.

— Я это знаю, Нико, — сказала Элла ласковым голосом.

Забавно, как нежность иногда появляется ниоткуда, прикрывая собой болезненное ощущение того, что все происходит в последний раз. Но это не его вина. Он просто не тот человек, каким хотела видеть его Элла.

Нико нахмурился, словно ожидал другой реакции.

— Мне двадцать восемь, — произнес он. — И я не хочу связывать себя семьей. С кем бы то ни было. Мне это не нужно. А когда я все-таки решусь, то рядом будет кто-то…

— Кто-то удобный, — вставила Элла, заметив, что его глаза сузились от гнева. Но, черт побери, разве он сам не прерывал ее постоянно? — И это я тоже знаю, Нико. Но почему ты решил сказать мне все это именно сейчас?

Неужели он не мог подождать до утра, чтобы у нее осталось красивое и ничем не омраченное воспоминание?

Элла села, она почти забыла, что обнажена, и поняла это, лишь заметив ответную реакцию в глазах Нико. Он потянулся к ней, но она решительно оттолкнула его.

— Не надо. Пожалуйста, не трогай меня.

В жизни Нико еще не было сложной ситуации, которую он не мог бы изменить своим шармом, но сейчас он понял, Элла не шутит. Упрямая, непокорная женщина! Он вздохнул.

— Пойдем, поедим чего-нибудь.

Конечно, очень соблазнительно притвориться, будто все в порядке. Пойти на кухню, позволить Нико соблазнить себя едой и разговором, выпить вина, дать ему шанс убаюкать ее и забыть о реальности. Затем они снова поцелуются, займутся любовью, но только ничего уже не будет как прежде.

Несмотря на обстоятельства, препятствующие их совместному будущему, надежда все-таки теплилась в душе Эллы. Но его слова уничтожили даже эту хрупкую надежду. И что теперь ей осталось?

«Гордость», — напомнила себе Элла. Этого у нее никто не отнимет.

— Нет, — ответила она, покачав головой. — Я хочу сейчас же вернуться в отель, а завтра утром улететь домой.

Нико тихо выругался.

— Черт тебя побери, Габриэлла. — Его голос звучал тихо, но слова были пропитаны ядом. — Я был с тобой честен, — горько произнес он, пожалев, что не оставил этот разговор на утро. — Почему ты не можешь просто принять это?

— Ты имеешь в виду, безоговорочно принять твои условия? — резко спросила она. — Наплевав на мои собственные чувства? Прости, Нико, но так не может быть всегда. Ты не можешь вечно играть роль никем не понятого принца, вынужденного скрывать свое настоящее имя из-за шума, который вызывает его титул, а затем надменно требовать того повиновения, которое обеспечивает этот самый титул!

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?!

— Как я смею?! — Ее зеленые глаза метали огонь. — Я тебе скажу, как я смею! Разве тот факт, что мы только что занимались любовью, не дает мне никаких прав? Или ты со всеми своими женщинами обращаешься как со своими подданными, обязанными повиноваться тебе? Используешь их, пока они не начинают угрожать твоей неприкосновенности или требовать от тебя чего-то?

— Достаточно! — выкрикнул Нико.

— Нет, не достаточно! — возразила Элла. — Возможно, кто-то впервые общается с тобой как с обычным человеком. Но ты не можешь принять это. Ты ненавидишь все ограничения, которые накладывает на тебя принадлежность к королевской семье, но с большим удовольствием прячешься за ними, когда тебе это удобно!

— Прячусь?! — с яростью повторил он. — Я? Прячусь?!

Элла цинично рассмеялась, поняв, что попала в точку.

— О, я задела твое «эго», Нико? — спросила она, с вызовом глядя на него. — А разве ты не знал, что для того, чтобы быть настоящим мужчиной, требуется нечто большее, чем горный мотоцикл и жизнь в постоянной опасности?

— Хватит! — резко оборвал он Эллу.

Однако теперь она уже не смогла бы остановиться, даже если бы захотела.

— Говоришь, у тебя проблемы с Джианферро? Что ж, неудивительно — он же до смерти за тебя волнуется! Сколько еще ты будешь играть в сумасбродного принца с его безумными увлечениями? До тех пор, пока не станешь шестидесятилетним стариком, покоряющим на мотоцикле горные дороги? Грустно!

— Я больше не намерен слушать тебя! — гневно заявил он. — Спускайся. Я подожду тебя внизу.