Операция «Кристалл» - Фридрих Незнанский

– Ты смотри, смотри. Потом вопросы задавать будешь, – ответил Турецкий.

Дальше шли фотографии того же старика в разных жизненных ситуациях – какие-то банкеты, а вот групповая фотография на фоне парадного крыльца, несколько увеличенных снимков разных лет на документы. И только одна фотография принадлежала не старику. Вернее, не этому старику, а совсем другому.

Это тоже был снимок какого-то торжества. Фотографы на таких праздниках почему-то считают, что главным действующим лицом является стол с едой, а сидящие за этим столом люди – нечто второстепенное. Автор этого снимка не был исключением.

Обведенный красным маркером старик сидел в самом дальнем углу. Были видны только кусок его блестящей лысины, нос и глаза. Но это был не тот худощавый весельчак, а какой-то маленький толстенький зануда со злыми глазками.

– Ну посмотрел. – Солонин закрыл папку. – У нас завхоз был в детдоме, Петрович, так он и то лучше фотографировал.

– Твой завхоз меня мало волнует, – улыбнулся Турецкий. – Что ты можешь сказать об этих людях? Это просто тест на физиономистику.

– Ну что сказать, это два разных человека, – начал Виктор.

– Дельное наблюдение. Дальше.

– Один, судя по всему, какой-то преподаватель в институте, возможно доцент, скорее всего технарь. – Виктор нашел паспортный снимок и внимательно вгляделся в глаза мужчины. – Живет один. Детей нет, жены нет. Или с ними не общается. С ближними родственниками тоже, судя по всему, не в ладах.

– Та-ак. – Турецкий улыбнулся и потер руки. – И как ты это определил?

– Ну как… – Солонин улыбнулся. – Тут почти все фотографии с каких-то сабантуев. И на всех фотографиях разные люди. Только старик везде торчит. К тому же ни одного семейного фото. Пять фотографий с новогодних торжеств, и сделаны все в разных домах, причем не так давно, наверное за пять последних лет. А в таком возрасте, как этот старик, люди редко выбираются в гости на семейные праздники, чаще отмечают дома. Поэтому скорее всего он – холостяк. Одному-то не очень весело проводить праздники дома, тем более что он – человек общительный.

– Хорошо, а второй? – Турецкий внимательно слушал, прищурив левый глаз.

– А вот со вторым сложнее. – Виктор отыскал снимок. – Нет портрета в развитии.

– И все-таки?

– Ну хорошо, попробуем… Судя по тому, что он сидит в самом дальнем конце стола, в этой компании его не очень жалуют. Более того, и она ему тоже мало интересна – он ведь не заглядывает в объектив вместе со всеми. Скорее всего, оказался там потому, что нельзя было не пойти. Или какой-нибудь мелкий бухгалтер на пьянке по поводу именин начальника, или…

– Или? – повторил Турецкий.

– Или находится там по роду деятельности, – подытожил Солонин.

– Это какая же такая деятельность?

– Судя по тому, что вы спросили, я делаю вывод о правильности второго варианта. – Витя засмеялся. – А род деятельности… Спецслужбы какие-нибудь?

– Браво! – Турецкий захлопал в ладоши. – Браво и еще раз браво. Рад, что в тебе не ошибся. Ты все абсолютно точно и правильно подметил, с одной лишь маленькой загвоздочкой.

– С какой?

– Все правильно, только с точностью до наоборот. Первый старик – как раз представитель спецслужб, а точнее КГБ. – Турецкий сам начал просматривать снимки. – Это фотографии из разных дел, в которых он участвовал. Ты так рассуждаешь забавно. По роже того сразу видно, что он шпион. Ну какой нормальный агент будет так себя вести? Если судить по-твоему, то он вообще должен быть в черных очках и с микрофотоаппаратом. Про новогодние снимки ты хорошо подметил, а вот то, что он в одном и том же костюме на всех этих новогодних праздниках, от тебя как-то ускользнуло.

– Но ведь может же быть у него один пасхальный костюм? – возразил Солонин.

– Да. И один галстук? – Турецкий опять швырнул ему папку с фотографиями. – Да за пять лет любой галстук в мочалку превратится, разве не так? Чего молчишь? Язык проглотил?

Виктор покраснел и опустил голову.

– Да-а… – вздохнул Турецкий. – А я-то как раз думал, что ты по этому самому костюмчику все и определишь. Он как раз разные вузы инспектировал семь лет назад, прощупывал на предмет антиалкогольной реформы. Ты на стены-то не обратил внимания, а они все выкрашены. Понимаешь, выкрашены, а не обоями оклеены. Много ты квартир видел с покрашенными стенами?… Слушай, а может, тебе в участковые податься? Или, еще лучше, в ГАИ. Там, я слышал, такие бабки гребут, что можно зарплату не платить.

– Простите, меня, Александр Борисович, – тихо сказал Солонин, – я больше так не…

– Вот только этого не надо! – Турецкий даже вскочил с кресла – так его распирала злость. – Да ты должен не то что по фотографии, а по забытой перчатке, по оставленному окурку человека насквозь видеть. Иначе больше года не проживешь. И это не ты у меня должен прощения просить, а я у тебя, что ошибся.

Витя сидел и молчал. Ему просто было нечего сказать в ответ. Да, Турецкий, конечно, был прав. Но, с другой стороны, у Турецкого есть опыт, а он лишь выпускник школы. Хотя, если говорить честно, и это не может служить оправданием. Просто Виктору польстило, что он работал сегодня в паре с учителем, что его отправили следить за этим придурком Коровьевым. Как же, шпион, человек-невидимка, рыцарь плаща и кинжала.

– Ладно… – махнул рукой Турецкий. – Расстроил ты меня, ничего не скажешь. В общем, так, этот технарь, как ты сказал, Цирев Георгий Карлович, генерал госбезопасности в отставке. А тот, второй, которого ты в комитетчики зачислил, как раз технарь. Точнее, врач, хирург. Он доцент медицины, заведующий кафедрой хирургии, заведующий отделом хирургии госпиталя Третьего управления. Знаешь, что это за госпиталь?

– Да, знаю.

– Зовут врача Фридман Семен Семенович. Теперь ты, наверное, хотел бы узнать, какое отношение эти люди имеют друг к другу? Надеюсь, что хотел бы, а то мне пора подумать о заслуженном отдыхе.

Витя промолчал. Он пропустил гол в свои ворота и теперь просто вынужден сносить все колкости шефа.

– Год назад Цирев лег в госпиталь с диагнозом язва желудка. Его лечащим врачом был сам Фридман. Должен сразу сказать, что далеко не все шишки удостаиваются такой чести, как этот пенсионер. И вот три дня назад, через сутки после пустяковой в общем-то операции наш дедушка отдал концы. Ты должен поехать в Москву и подробно выяснить у этого самого Фридмана все подробности смерти.

– А можно вопрос? – наконец подал голос Солонин.

– Задавай. Это только у матросов нет вопросов. Ты ж не на флоте служил, насколько я знаю.

– Скажите, а почему надо за этим лететь аж отсюда? Разве его некому в Москве допросить? Вы же можете связаться с Меркуловым, он обставит все как надо.

Турецкий помолчал немного, сверля Витю взглядом, а потом четко и ясно ответил: