Материнство - Шейла Хети

Весь этот спектакль деторождения возмущает меня. Я вижу в нем отказ от жизни, недостаток любви к нам остальным, миллионам уже живущих сирот. Распахнув объятия, они повернулись к новой жизни, надеясь породить счастье большее, чем их собственное, вместо того чтобы заботиться об уже живущих. Это неправильно, это не по-доброму, когда всюду, куда ни глянь, видишь плачущего малыша, а мои друзья только тем и заняты, что приносят в мир новый свет. Конечно, я рада за них, но мне жаль нас остальных, для которых это радостное дезертирство стало настоящим ударом по зубам. Когда у кого-то появляется ребенок, этот кто-то поворачивается к ребенку. Нас, остальных, бросают на холоде.

Сегодня утром, выйдя в полотенце из душа, я увидела, что Майлз, уже почти одетый, стоит посреди спальни. Он улыбнулся и, танцуя пальцами в воздухе, спел песенку о двух птичках, которые любят меня.

На этой неделе он купил мне красивое пальто, сейчас на ночном столике стоят тюльпаны, и Майлз готовит мне обед, а пока я болела и лежала в постели, принес три шоколадных батончика, шесть бутылок газировки, травяной настой от кашля и настоящее лекарство и нарисовал на стене у кровати много-много сердечек. Кажется, я действительно нашла настоящую любовь.

Прошлой ночью у нас был секс. Так всегда: как только у меня овуляция, Майлз хочет меня трахнуть. В нем будто что-то срабатывает.

Мэри Стоупс, активная участница движения за контроль рождаемости начала двадцатого века, писала, что гетеросексуальные пары неправильно занимаются сексом, подстраиваясь под регулярные ритмы мужского организма, а не под плавающие ритмы женского. Она говорила, что секс следует синхронизировать с женским организмом: во время недели овуляции пары должны заниматься им ежедневно и по нескольку раз в день, а потом воздерживаться в течение месяца. За это время желание постепенно нарастает, а пара имеет возможность сосредоточиться на других задачах. Однажды я предложила это Майлзу, и он согласился, но мы так и не попробовали.

Когда мы, полусонные, занимались сексом посреди ночи, я вдруг испугалась, что Майлз случайно кончит в меня. Надо мной словно нависла угроза приговора к тюремному заключению, чему-то ужасному, что обрушится на нас и изменит все безвозвратно: случится то, чего я не хочу, то, что убьет все надежды. Я даже представила нас обоих над обломками мечты.

Чего я только ни делала, чтобы этого не случилось, – решилась на аборт, пила таблетки, выбирала исключительно мужчин, не желающих иметь детей, избегала тех, кто их хотел… Повсюду есть дети, нуждающиеся в помощи родители, работа, которую требуется сделать, и жизни, причем вовсе не обязательно те, которые мы выбрали бы, если бы начали заново. Весь мир нуждается в материнской заботе и внимании. Мне вовсе не нужно измышлять новую жизнь, чтобы добавить в свою тепла, которое, как мне кажется, дает материнство. Потребность в матери, в заботе и внимании видна везде, и этой матерью можешь быть ты.

* * *

На самом деле самое трудное – не быть матерью, отказаться становиться матерью для кого-либо. Не быть матерью – труднее задачи нет. Всегда находится кто-то, кто, почувствовав, что женщина еще не мать, готов встать на пути ее свободы и попытаться обратить ее в мать. Всегда отыщется кто-то – тот или иной мужчина, родители, подруга или друг, – кто остановит ее на сияющей дороге свободы и объявит себя ее ребенком, вынудив стать матерью. Кто постучится в ее дверь в этот раз? Кто возникнет ниоткуда и, не дав пройти, с улыбкой скажет: «Привет, мама!» В мире полно отчаявшихся, одиноких, надломленных, нуждающихся – в вонючих ботинках и вонючих, дырявых носках, – тех, кто хочет, чтобы ты подбирала им витамины, кому на каждом повороте нужен твой совет, кто просто хочет болтать или выпивать и кто соблазняет тебя занять место их матери. Понять, что происходит, трудно; и прежде чем ты успеваешь догадаться, глядь – оно уже случилось.

* * *

Большинство женских проблем в том, что мы не уделяем себе достаточно времени и пространства. Или нам этого не позволяют. Мы втискиваемся в те моменты, что выкроили для себя, или в те, что нам позволили. Мы не растягиваемся расслабленно во времени, а выделяем себе крохотные кармашки времени, в которых и существуем, скупо довольствуясь малым. Мы позволяем толкать нас и давить. Когда доходит до пространства и времени, мы обделяем себя и тем, и другим. Но разве наличие ребенка не ведет к самому прискорбному ограничению себя в пространстве и времени? Наличие ребенка обращает импульс не давать себе ничего в добродетель. Есть в последнюю очередь, довольствоваться тесным уголком в надежде, что тебя полюбят, – исключительно женский акт самоотречения. Добродетельная скаредность по отношению к себе самой в обмен на любовь – заведя детей, ты быстро приучишь себя к этому.

Я хочу занять как можно больше пространства во времени, вытягиваться во весь рост и совершать бесцельные прогулки, позволять себе часто и подолгу бездельничать, пренебрегать обязательствами, никому не отвечать, никому не угождать, быть невежливой и заставлять всех ждать, не стараться завоевать чье-то расположение и не любезничать со всеми из страха, что меня вышвырнут из общества, если я не буду жить робко и опасливо, как хорошая служанка.

Вот почему я тоскую по юности. Мне и в голову не приходило вести себя с другими любезно. Оглядываясь в прошлое, я вижу его как время большой свободы, да вот только тогда мне на эту свободу было наплевать. Сейчас тем более. Иметь детей – хорошо. Какое же это достижение – не быть хорошей. Лучше всего на свете – подарить миру ребенка. Хочу ли я вечно быть настолько хорошей?

Прошли недели, и слезы вновь вернулись. Что мне делать с этим моим несчастьем? Или все так, как сказала гадалка, и слезами меня наполнили еще до рождения?

да

Мне их любить?

нет

Принимать как данность?

нет

Попытаться от них избавиться?

да

Через писательство?

да

Зачем? Чтобы преодолеть?

да

Моя печаль имеет отношение к демону в моих снах?

да

Тогда нужно продолжать бороться. Попросить благословения у демона-ангела и понять, насколько сильно я зависима. Если я признаю зависимость искренне и всерьез, уйдут ли дурные чувства?

нет

Нет, но по крайней мере я буду знать, что права?

да

* * *

Прошлым вечером мы с Либби встретились за обедом. Время шло, и подруга все больше расстраивалась из-за меня. Ее беспокоило, что я чересчур увлеклась работой, а она со своей не справляется. Сосредоточившись на беременности, Либби чувствовала, что отстает от всех знакомых и уже никогда ничего не сделает и не создаст. Огорченная, она и мне посоветовала снизить активность. «Прекрати этим заниматься!»