Тигр под елку - Мария Зайцева

занимался, что женщин воровал!

И таскал их на плечах!

Каменное плечо давило под ребра, дышать я не могла практически, а уж кричать — чем более. Только немо открывала рот, словно рыба, и растерянно цеплялась за куртку Тиграна.

А он нес меня по коридору общаги, затем, легко и играючи, сбежал вниз по ступенькам, мимо вахтерши, которая даже внимания не обратила на то, что творилось прямо у нее под носом!

К этому времени я чуть-чуть пришла в себя и попыталась сопротивляться.

Кричать по-прежнему не получалось, а вот кулаки я использовала с удовольствием.

И лупила проклятого зверюгу по всему, что попадалось.

Правда, попадалось мне что-то исключительно каменное, я только руки себе отбила и выдохлась чуть ли не до обморока и мушек перед глазами.

Что удивительно: по пути мы никого не встретили!

Или встретили, но я не этого не видела. Сложно что-либо увидеть, когда висишь кверху задом и задыхаешься от давления жесткого плеча в живот!

На улице было морозно, и, наверно, еще ходил народ, обсуждая тему недавнего побоища. Нам кто-то свистнул, кто-то что-то крикнул.

И все.

Больше ничего!

Я, очнувшись, снова забарабанила по спине Тиграна, выкрикивала уже Васю, изо всех сил надеясь, что она еще на улице и поможет мне.

Но Васю то ли Лис уволок, то ли она сама от него сбежала в комнату. В любом случае, ей явно было не до меня сегодня.

И потому Тигру удалось совершенно спокойно донести меня до машины и сгрузить на заднее сиденье.

И, пока я приходила в себя от очередного кручения карусели в голове и пыталась найти в легких воздух, мой похититель прыгнул за руль и втопил газ.

Мы выехали со двора общаги на такой скорости, что меня буквально вдавило в сиденье.

— Пристегнись, киса, — холодно посоветовал Тигр, не отрывая взгляда от дороги.

— Да пош… — тут я закашлялась, натужно хватая ртом воздух.

— Там, в дверце, вода, — все так же спокойно сказал Тигр.

Я еще посипела, а потом решила все же попить. Выдула половину бутылки, остаток поизучала, прикидывая, что будет, если я сейчас на Тигра воду вылью? Дико хотелось хоть как-то навредить этой нахальной мерзкой морде.

— Не стоит, киса, — разгадал мои намерения Тигр, — скорость сотка, могу отвлечься, улетим.

Я глянула на спидометр. И закрутила крышку.

Правда, бутылку не убрала. Остановится, я ему ее в рожу запущу.

Тигр резко крутнул рулем, уходя от внезапно затормозившей перед нами приоры, выругался сквозь зубы. А я, вернувшись обратно на сиденье, с которого улетела к дверце в момент маневра, села ровнее и пристегнулась. Если разобьемся, мое тело будет целеньким в гробу лежать, а не по кусочкам.

Тигр пронаблюдал за моими манипуляциями, одобрительно кивнул.

Он вообще был на диво спокоен и серьезен, морда каменная, глаза горели по-дурному. Словно подвиг совершает. Придурок.

— Какого черта ты делаешь? — хмуро спросила я.

— Знаешь, киса, — размеренно и чуть-чуть весело ответил Тигран, — у моего народа есть традиция: если нравится девушка, ее надо украсть.

— Чего сказал? — я реально не поверила своим ушам.

Украл? Меня? Он — совсем дурак?

— Я тебя украл, киса, — кивнул Тигран, — и теперь у тебя нет выбора.

Охуеть…

25

— Если ты думаешь, что я пойду к тебе в квартиру, ты явно совершенно долбанулся, — заявила я Тиграну, когда он, подъехав к тому самому дому, где мы с ним были, пусть и недолго, но так счастливы, заглушил мотор, вышел и, обойдя машину, открыл мне дверь. Вежливый какой.

Ничего, я тоже могу быть вежливой.

Сейчас прочувствует это сполна.

Понятно, что мне с ним не справиться, но полноценно повежливичать я смогу. Ногти и зубы еще при мне, слава богу.

— У тебя выбора нет, киса, — спокойно ответил этот самоуверенный гад. И, в доказательство своей излишней самоуверенности, смело полез в салон.

Тут же получил ногтями по роже и пяткой в пах.

Лучше было бы ботинком, но я на улицу вылетела в одних тапках, надетых на носки, а потом тапки потеряла, пока меня похищали.

Тигран почему-то удивился моей реакции, но не отпрянул, к сожалению. Удар в пах был слабоват все же.

Быстро и очень ловко перехватил мои руки в запястьях, навалился так, чтоб не смогла больше пнуть, опрокинул на сиденье машины, прижал…

Тяжелый, скот!

Сильный!

У меня даже дышать получалось с трудом. И шевелиться… Вообще не получалось. Только ярость боевая подпитывала, не давала от напряжения в обморок грохнуться. Просто потому, что на мгновение представила, как он мою бесчувственную тушку волочет к себе в берлогу… И прямо как-то сразу перехотелось в бессознанку уходить!

Не дождется, гад!

Не будет ему легко со мной!

Больше — нет!

— Пустил, живо! — грубо зарычала я прямо в склоненное ко мне лицо ненавистного гада, дернулась, пытаясь хоть что-то сделать, чтоб защитить себя, но не получалось! Он был слишком сильный!

И так смотрел!

И дышал!

И, черт, так вкусно пах!

Так привычно щемяще знакомо!

Кровь на лице вообще никак не портила его черты, грубые, жесткие черты воина. И я не хотела этого замечать, не хотела снова вдыхать его запах, не хотела, не хотела, не хотела!

И ничего не могла с собой поделать…

Тигран ничего не делал больше, просто обездвижил меня и смотрел. И в черных глазах его было что-то такое… Непонятное. Незнакомое, никогда ранее не виданное мной…

Обычно он смотрел, словно весь мир — перед ним, и он — на его вершине. С превосходством, осознанием своей силы.

А тут…

Почему так смотрел сейчас?

Зачем столько боли?

Не хочу опять ее!

Я открыла рот, чтоб закричать, наконец, разорвать это безумие, стремительной волной нарастающее между нами…

И Тигран меня поцеловал.

Закрыл рот губами, вжался, стиснул сильно и грубовато, зарычал, словно предупреждая, чтоб не дергалась, чтоб позволила…

А у меня все мозги из башки вышибло в этот момент!

И все правильные мысли!

И все мои намерения сопротивляться!

Что он делал со мной, этот бессовестный гад?

Почему я такое опять позволяла?

Настолько слабая перед ним?

Настолько безвольная?

Да… И тысячу раз — да!

Он целовал, жадно пил мои судорожные вздохи, мои стоны, непроизвольные, совершенно непроизвольные! И, задыхаясь от переполнявших меня эмоций, я просто не могла ничего сделать.

С собой, в первую очередь.

Распластанная под ним, мгновенно обезумевшая, я отвечала. И сама не понимала, что делала.

Плакала, судорожно сжимая ресницы, не желая видеть этот мир, такой жестокий. Прямо как парень, терзавший