Тигр под елку - Мария Зайцева

Он и был моим миром… Так глупо…

Я опять ведь подчинюсь. Я опять позволю.

И он… Он не оставит. Он будет делать, что хочет. Он понимает, что я слабая перед ним. И пользуется.

Мне было одновременно очень больно, очень страшно и очень хорошо. Дичайший коктейль из эмоций, буквально вынесший меня за пределы реальности.

Тигран, осознав, что я не сопротивлялась больше, начала отвечать, оторвался от моих губ, замер на пару мгновений, жадно и довольно рассматривая мое залитое слезами лицо…

А затем, резко выдохнув, подался назад, из машины.

Со мной в руках.

Я не сопротивлялась больше, как-то резко ослабела. Словно он вместе с поцелуем волю всю выпил у меня. И меня всю выпил. Забрал себе.

Тигран поставил меня на ноги около машины, закрыл ее, затем легко поднял меня на руки и понес в подъезд.

Молча.

Как добычу, уже смирившуюся и готовую к употреблению.

Я же, вяло прислонив голову ему на грудь, не сопротивлялась.

Дышала, приходя в себя, чувствуя, как морозный воздух прочищает одурманенную голову.

Я опять проиграла. Битву. Но не войну.

Он сейчас принесет меня в квартиру, там сладко трахнет… И, возможно, не один раз даже.

И, наверно, опять будет рассказывать о том, что я — его.

И что деваться мне некуда.

А мне — есть куда.

Я не могу с ним бороться. Я — слабая и до сих пор влюбленная в него дура, пора это признать. Я могу думать, что угодно, строить планы, какие угодно, но стоит ему появиться в моей орбите, просто настоять, прижать к себе, поцеловать… И все мои надуманные бастионы вывешивают белый флаг.

А, значит, надо просто не допускать его в свою орбиту!

Надо уезжать.

Ужасно не хотелось, мне нравилось учиться здесь, но сейчас стоял выбор: кем я буду дальше. Тряпкой, подстилкой горячего зверюги, лениво играющего со мной и так же лениво втаптывающего в грязь, или девушкой, которая уважает себя.

Сейчас я ему позволю.

Просто наемся до отвала, нажрусь, чтоб тошнило… Чтоб было, что вспомнить потом. Чтоб было, о чем сожалеть при каждом воспоминании.

Он думает, что победил.

Он нифига не знает женщин.

Тигран, словно не веря в мою внезапную покорность, смотрел на меня всю дорогу, пока мы ехали к его квартире на лифте. И молчал. Боялся спугнуть? Боялся, что очнусь, приду в себя?

А я изучала его подбородок, жесткую, мужественную линию челюсти, небритость, шею, сильную, крепкую…

И постоянно себе твердила: «Запоминай это все, Мара. Запоминай. Чтоб было, о чем жалеть потом».

У двери квартиры Тигран как-то ловко перехватив меня одной рукой, второй достал ключи и открыл замок.

Перешагнул вместе со мной на руках через порог, словно невесту в дом заносил.

Зажегся свет, я поморгала от его внезапной яркости.

А затем уставилась на вышедшую в прихожую женщину.

Невысокую, хрупкую, очень красивую.

И очень пожилую.

Она смотрела на меня, замершую на руках Тиграна, и красиво очерченная темная бровь изогнулась в вопросе.

А Тигран, с истинно мужской толстокожестью проигнорировав и мою растерянность, и ее недоумение, коротко и совершенно спокойно сказал:

— Мара, познакомься, это моя нани.

26

Женщина перевела взгляд с лица Тиграна на мое, можно поспорить, абсолютно охреневшее, затем посмотрела на лапы Тиграна на моей талии, и остановилась на ногах, в мокрых носках.

Сдвинула брови, что-то грозно спросила на красивом певучем языке у Тиграна. Он ответил, коротко и, на удивление, словно бы виновато.

Женщина нахмурилась еще сильнее, что-то резко сказала, словно плетью хлестнула.

Тигран тут же аккуратно поставил меня на пол.

Я стыдливо поджала мокрые ноги, опасаясь наследить.

Женщина снова кинула взгляд на мои носки, подошла ближе, еще что-то резко сказала Тиграну. Он виновато ответил, отрицательно мотая головой.

И тогда она…

Просто шлепнула его прямо поперек нахальной физиономии! Полотенцем, что держала в руках!

Я едва отшатнуться успела с линии обстрела!

Тигран, ошеломленно раскрыв рот, пропустил второй удар, хлесткий, жесткий такой! Уже по шее!

Опомнился, вытянул перед собой ручищи, что-то виновато забубнил, забавно втянул голову в плечи и повернулся боком.

Женщина тут же принялась нахлестывать открывшийся плацдарм, и чувствовался в ней немалый опыт такого вот общения.

Я прижалась к стене, только моргая в такт каждому удару. И не скажу, что прямо жалела этого гада. Так ему и надо, блин!

Приволок меня сюда, ты посмотри!

Не предупредил!

Знакомить с бабушкой!

В мокрых носках! В домашних штанах! С опухшим от слез лицом! Еще и исцеловал всю в машине, измял так, что только слепой не определит, что совсем недавно со мной делали!

Позорище какое!

Да я бы ему еще сильней нахлестала! Прямо вот от души! Хорошо, что бабушка его с этим делом прекрасно справлялась. И за себя, и за меня!

В итоге, она вытолкала Тиграна из его же квартиры, что-то вслед рявкнула ему, явно на матерном, с грохотом захлопнула дверь, развернулась ко мне… Ой… Теперь, похоже, моя очередь на порку…

Но грозная бабушка только улыбнулась ласково.

И, пока я в шоке таращилась на ее лицо, совершенно преобразившееся с этой улыбкой, она сказала спокойно:

— Пойдем, милая моя, в комнату. Не надо мокрыми ногами на полу стоять. Вредно для девушки.

— Я-а-а… — у меня хватило сил и голоса только что-то проблеять невнятное, пугливо оглянуться на закрытую дверь.

Куда Тигран-то убежал? Оставил меня тут на съедение…

— Пойдем, пойдем, — она настойчиво потащила меня в комнату, — этот маленький сулэли пусть свою глупую голову проветрит. А мы поговорим чуть-чуть. Чаю хочешь? Или покушать? Я сделала долму, листья с собой привезла, с Родины, тут таких нет… Сама летом заготавливала, мариновала…

Она вела меня за собой к столу в обеденной зоне, заставленному множеством тарелок с невероятно пахнущими блюдами. Клянусь, у меня, несмотря на стресс и общую непонятную ситуацию, слюни потекли, как у собачки!

Я в доме Тиграна вообще никогда столько еды не видела!

— Давай, садись, чеми карги, кушай. Устала, я смотрю, намучилась… Мужчины… Бывают невыдержанны… Что поделать? Такая их натура… Они — огонь. А женщина должна уметь его и погасить, и разжечь… Вот, переодень носочки, будет теплее…

В полной прострации я приняла белейшие пушистые носки, до которых даже дотрагиваться было страшно, не то что — на ноги надевать…

— Давай-давай, не стесняйся, — женщина нетерпеливо принялась расправлять носки, чтоб удобней было натягивать, — я сама вязала, взяла их для тебя специально…

— Для меня? — безмерно удивилась я, на автомате