Ассенизаторы - Константин Хохряков

— Ладно, давай за встречу! — Женька плеснул спирт из фляжки, буквально на донышки кружек.

Выпили, закурили, посидели. Трофейные сигареты, как водится, я выложил на стол для общего употребления. А то по личному опыту знаю, что в такой дыре, как эта, найти что-то лучше, чем «Нищий в горах»[22], проблематично. Старлей уже не смотрел на меня так настороженно, как вначале. Еще бы! Лично знакомый ему офицер спецназа ГРУ признал во мне своего однокашника. Немного погодя налили по второй. С отвычки слегка захмелел, но четко знаю, спирт — это такая зараза, что хмель быстро пройдет. Но если «скушать» его много, сначала просто валит с ног, а с утра на «старые дрожжи» достаточно попить водички — и снова пьяный.

— Слушай, Вить, а как мне со своими связаться можно? Домой там позвонить, в отряд тоже?

— Думаю, должно получиться. Мы тут с местными отношения наладили, они нам провод на блок протянули, только надо заранее предупреждать, чтобы соединили. Так что, давай завтра. Договорились?

— Заметано! А в отряд сообщить?

— Все будет! Только завтра, хорошо?

— Будем считать, уговорил.

— Не дрейфь, Жорка! Я, как до своих доберусь, тоже этот вопрос провентилирую. Если что, через ЗАС[23]информацию сбросим.

— Надеюсь на тебя, Жека!

Посидели, перекусили тушенкой, галетами. На улице уже начало темнеть. Виктор вышел проверить посты, вернулся, а мы с Женькой все разговаривали, вспоминали училище, службу. Я рассказывал, как попал в плен, как сбежал. Умолчал только про спрятанное оружие. Ни к чему Варламову такие подробности. Зачем делать его соучастником? Не знает и хорошо, а то получается, что я себе срок зарабатываю за хищение оружия, а его подельником тяну. Тут же как? До того момента, пока не вышел к своим, вроде бы оружие с точки зрения законодательства у меня находится законно, как трофей. А сейчас, не сдав его, я вроде бы становлюсь преступником, преднамеренно утаив то, что должно быть сдано. Следовательно, либо незаконно храня стволы, либо, это как подвести, похитив их. Наш же закон — как дышло…

Подошел черед и третьего тоста[24]. Встали, не закусывая выпили, помолчали каждый о своем. А кого поминать, есть у каждого из нас… Постояв немного, не сговариваясь, одновременно сели. После третьего тоста говорить совершенно не хотелось. Увидев в углу прислоненную к стене гитару, спросил, показав на нее рукой:

— Витя! Можно?

— Бери, если умеешь. Я вот никак, только пытаюсь, да плоховато получается.

— Давай, Жора, что-нибудь! У тебя всегда это хорошо выходило. Душевно! — поощрил Женька.

Взяв в руки инструмент, пробежался по струнам, проверяя настройку, чуть подкрутил колки, приводя звук в норму. После этого выдал песню, которую, ручаюсь, Варламов еще никогда не слышал.

Пусть говорят, что наша служба не видна,

А ведь она у всех, как на ладони.

И пусть не вспомнят наши имена.

Парней, погибших в милицейской форме.

Нас могут в чем угодно обвинять,

Страна дает подачки, как убогим.

Но нас на нашем месте поменять

Наверно, хочется немногим.

Здесь нет романтики, ты видишь только грязь.

Ты на посту в жару, и дождь, и снег.

Ты знаешь боль, да ты и сам стрелял не раз,

По форме — мент, и просто человек.

Пьют стоя, молча, не чокаясь.

Парни слушали, не раскрыв рот, конечно, но очень внимательно. Как полагаю, каждый примерял слова песни на себя…

Пусть тычут пальцем, что мы чиним беспредел,

Прикрывшись формой, беззаконны пред законом.

А мы уходим в ночь под снайперский прицел,

И похоронки получают наши жены.

А нам за это все — несчастные гроши,

Детей воспитываем в комнатах общаги.

В «горячих точках» за Россию гибнем мы.

Вы «мусорами» нас зовете, смеха ради.

Здесь нет романтики, ты видишь только грязь.

Ты на посту в жару, и дождь, и снег.

Ты знаешь боль, да ты и сам стрелял не раз,

По форме — мент, и просто человек.[25]

— Ну ты даешь, Жора! За это нельзя не выпить. Ну что? Четвертый тост?

— Четвертый! Давайте, парни! Чтоб за нас не пили третий…

* * *

…Заснули далеко за полночь. Все сидели, вспоминая, каждый говорил о своем. Я пытался вытянуть из Женьки еще хоть какую-то информацию о Наталье и Игорьке. Но он знал немного. Последний раз звонил мне домой больше полугода назад, а потом и сам отбыл на Кавказ, в очередную командировку. Домой звонить отсюда времени практически нет, а в те редкие моменты, когда это удается, становится как-то не до чужих забот. О своих бы успеть поговорить. Я его прекрасно понимал, и осуждать даже не брался. Достаточно того, что, когда была возможность, он и его жена не забывали моих…

На память пришел 1993, год создания специальных отделов быстрого реагирования в составе управлений по организованной преступности при областных управлениях внутренних дел. Страна захлебнулась от беспредела. На улицах среди белого дня криминалитет устраивал свои разборки с регулярным использованием огнестрельного оружия. И добро бы жертвами становились только бандиты! Как правило, в этих стычках страдали обычные граждане. Кто от шальной пули, кто — случайно оказавшись на месте взрыва гранаты, а кое-кто — став случайным свидетелем налета.

Ответом отморозкам стал Указ[26], положивший начало существованию подразделений специального назначения, предназначенных для силовой поддержки оперативного состава борцов с организованной преступностью, захвата вооруженных до зубов бандитов. Преимущественно отряд взаимодействовал со структурно входившим в состав УОП отделом по борьбе с незаконным оборотом оружия, бандитизмом и иными тяжкими преступлениями. Работы хватало. Стремясь принести больше пользы в противодействии криминализации общества, я перешел из уголовного розыска на службу в СОБР. Отбор был жестким, в команду набирали профессионалов. Не последнюю роль в том, что выбор пал на меня, сыграла прежняя служба в спецназе ГРУ.

Те, кто так же, как и я, имел желание попасть в отряд, но не подошедшие по каким-то параметрам, главным образом по физическим данным, подтянувшись до необходимого уровня, пробовали снова.