Соблазнительная месть - Кэт Шилд

– Да, дорогая.

Его умелые пальцы ласкали так прекрасно, что казалось, будто она сейчас умрет от удовольствия. Даже пришлось зажмуриться и, набрав полные легкие воздуха, сказать то, что хотела сказать.

– Я не хочу, чтобы первый раз это произошло здесь. Отнеси меня в спальню.

Харрисону было все равно, где все произойдет, главное, чтобы Лондон была счастлива. Он подхватил ее на руки. Она радостно рассмеялась, обняв его за шею и целуя.

Спальня была в том же стиле, что и вся квартира. Спокойное и изящное оформление. Лишь пара отличительных штрихов: пушистый коврик, ваза с розами, дюжина свечей, отбрасывающих мерцающий свет на серые стены.

Только теперь он понял, что она все тщательно спланировала, пригласила его на ужин, но уже решила, что будет спать с ним. Ах, какая женщина!

Он поставил ее на ноги, обнял и долго-долго целовал. Словно электрический разряд прошел по всему телу, когда он почувствовал ее язык у себя во рту и распробовал на вкус ее желание. Яркий и чувственный поцелуй пробудил в нем сумасшедшие фантазии!

Сегодня он многое узнает о ней. И внутренний голос нашептывал, что его ждут удивительные открытия.

– Я без ума от твоих губ. Пыталась бороться с собой, быть благоразумной, но тщетно. Меня заводит даже твой голос.

Он, молча, погладил ее ягодицы, не желая прерывать откровение. С ней он ступил в нечто неведанное прежде, ее слова звучали райской музыкой.

– Насколько это тебя заводит?

– Кожа горит. Соски болят. Хочется, чтобы ты их ласкал губами.

Он застонал.

– Продолжай.

Эти слова было трудно разобрать, он прижался губами к ее плечу. Она положила руки ему на плечи, и его взгляду открылась соблазнительная шея. Он поцеловал и чуть прикусил ее. Лондон, сильно возбужденная, застонала.

– О, Харрисон.

И, несмотря на болезненное ощущение в брюках, он усмехнулся, подвел ее к кровати, на ходу избавляясь от рубашки и мокасин. Спустил с нее трусики, встал перед ней на колени, снимая их.

Лондон, дрожа, легла на кровать. Харрисон сбросил брюки и трусы, обнажая собственное возбуждение. Она жадно пожирала его глазами, развела колени, открывшись ему навстречу. При виде ее влажного естества Харрисон издал победный клич и, встав на колени на кровати, провел по ее телу пенисом, задержавшись на завитках волос, скрывающих место, где ему больше всего хотелось оказаться.

– Ты такая красивая. Особенно здесь.

– Правда?

– Ты не можешь этого оценить так, как я. Как же мне нравится, что ты такая чувствительная.

– Это ты разбудил во мне подобные эмоции.

Улыбаясь, он оказался у нее между ног, провел языком по самому жаркому месту. Она выгнулась ему навстречу.

– Предупреди девочку.

– Я не буду открывать рот и, прежде чем ты достигнешь оргазма, сведу тебя с ума.

– Так-то лучше.

Улыбаясь, он продолжил пробовать ее вкус. С каждым его движением она постанывала от наслаждения. Он нежно ласкал клитор языком. Она запустила пальцы ему в волосы, выкрикнула его имя, содрогнувшись от удовольствия.

– О, Харрисон! Это так здорово!

Он ласкал, наблюдая за ее реакцией на ласки, за грациозными движениями. Исчезла обычная сдержанность, она полностью отдалась во власть момента, двигая бедрами, будто исполняя прекрасный танец. Это так чувственно. Он должен довести ее до самых вершин.

Харрисон удвоил усилия, включив все свои умения.

Лондон вцепилась в одеяло:

– Харрисон, это слишком.

– Притронься к своей груди. Покажи, как я заставляю тебя чувствовать.

И она принялась ласкать свою грудь, теребить соски, демонстрируя раскрепощенность, которую он и не надеялся увидеть.

– О, – простонала она. – Еще, еще!

Ее страстные крики возбудили его еще сильнее. Но пока не время. Он наслаждался, доводя ее до сладостного безумия. Неразборчивые звуки вырвались из ее груди.

– Да, девочка, да. Покажи, на что ты способна. Вот так!

Она содрогнулась, ощущая, что сейчас разобьется вдребезги.

– Это просто невероятно.

Харрисон с удовольствием наблюдал за прекрасным зрелищем, и не было в мире ничего более совершенного, чем возбужденная Лондон, извивающаяся от прикосновений, потерявшаяся в море наслаждения. Волны оргазма накрыли ее с головой.

Вскоре она обессиленная, с трудом дыша, лежала на кровати. Он целовал ей животик. Она закрыла глаза, издавая неясные звуки.

– Ты в порядке?

– Что ты сделал со мной?

– Больше чем уверен, я довел тебя до оргазма. До настоящего оргазма.

Это было чертовски сексуально, ему не хотелось, чтобы она вновь закрылась.

– Что же мне с тобой делать?

Секунду спустя Лондон дотронулась до него.

– Просто погладь его. – Теперь его голос звучал хрипло. – Не бойся, ты ничего не сломаешь.

Несколько провокационных движений, и Харрисон застонал, наклонился и долго целовал ее, показывая, как приятны ее прикосновения.

– Все это здорово, но, может быть, ты наденешь презерватив и займешься со мной любовью?

Ему не нужно было повторять дважды. Через несколько мгновений он был готов. Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Он замер на секунду, чтобы насладиться видом ее взъерошенных волос и припухших губ, потом потихоньку вошел в нее, почувствовал, насколько она открыта и готова принять его. Идеальный момент.

– Ты готова?

– Неужели нужно спрашивать?

Ему потребовалась выдержка, чтобы не спешить, хотелось дать ей время подстроиться под него. Но Харрисон не учел своего желания подстроиться под нее. Лондон глубоко вздохнула, словно освободилась от чего-то, что очень долго сковывало ее. Он вошел в нее до конца. Она открыла глаза, их взгляды встретились. В этот момент он почувствовал себя самым могущественным человеком на земле.

– Детка, это невероятно. Так узко и горячо. Как мне нравится, когда ты сжимаешь меня. Я так хочу. Мне нравится чувствовать тебя внутри.

– А это не слишком?

– Мне кажется, мы идеально подходим друг другу.

– И мне так кажется.

Дальше все смешалось – руки, губы, языки, дыхание. Они постигали друг друга на совершенно новом уровне. Он входил в нее, поймав ритм, который понравился обоим. Она двигалась ему навстречу, ощущая так же ярко, как и он, была даже более дикой, чем он.

– Пожалуйста, Харрисон, доведи меня еще до одного оргазма.

Он приподнял ее над матрасом и, крепко сжимая, принялся за дело, скрипел зубами, сдерживался, не позволяя себе достичь наивысшей точки наслаждения.