Груз семейных ценностей - Евгения Горская

Виктор Федорович резко поднялся, походил по квартире.

Он делал для сына все, что мог, напомнил он себе, но смутное ощущение, что это не совсем так, не проходило.

Позвонил Слава. Виктор Федорович опять сел к окну, перекинулся с сыном парой слов и неожиданно решил, что съездит на дачу. Не то чтобы он очень сильно соскучился по внуку, просто захотелось удостовериться, что с Илюшей и Алиной все в порядке.

Доехал он быстро, в это время основной поток шел в Москву. Алины на участке не было и в доме не было, и он терпеливо ее ждал. Забеспокоился ближе к вечеру. Захотелось есть, он заглянул в холодильник и с удивлением увидел, что еды почти нет. То есть детского питания было много, и морозилка была забита почти полностью, а вот чего-то готового, что нужно только разогреть, не было совсем. Без него и Славы Алина питается бутербродами, понял он, глядя на остатки колбасы и сыра. Нехорошо, испортит себе желудок.

Он тоже сделал бутерброд, заварил чай. Потом ополоснул чашку.

А потом сидел на веранде, не зажигая света. Снохе можно было позвонить, но он почему-то этого не делал.

Алина появилась поздно, когда от беспокойства начало чуть ли не подташнивать. Она что-то говорила Илюше, поднимая его из коляски, и Виктор Федорович крикнул:

— Я здесь!

Он вышел на крыльцо, улыбнулся внуку, взял его из рук Алины и поднял вверх.

То ли ему показалось, то ли Алина действительно смутилась.

— Я была у мамы. — Точно смутилась, она сказала это виновато.

— Как мама? — вежливо поинтересовался Виктор Федорович.

— Ничего. Нормально. Сейчас приготовлю ужин, — засуетилась Алина, но он ее остановил:

— Если для меня, то не надо. Я поеду скоро.

Потом он читал Илюше книжку, глядя, как медленно закрываются детские глазки. Пытался припомнить, читал ли он на ночь сказки Славе, и не вспомнил. Наверное, читал.

Потом он ужинал с Алиной сваренными наспех пельменями и смотрел за окно на кусты сирени. Сирень посадил тесть. Света всегда радовалась, когда сирень распускалась.

— Берестовы здесь? — спросил он, глядя на светящееся соседское окно, и поморщился. Ясно, что соседи в доме, если у них светится окно.

— Настя. Сережа в командировке. — Алина задумалась и неожиданно спросила: — Виктор Федорович, вы помните, как несколько лет назад здесь ограбили инкассаторов?

— Было что-то такое, — кивнул он.

— Один из… преступников мой сосед. Я его знала. Не очень близко, он постарше был, но знала.

Алина понимала, что зря это рассказывает. Связи с криминалом в глазах свекра ее не красят. Просто ей совсем не с кем было поговорить. Разве что с Илюшей. Хорошо говорить с Настей, но она все время за компьютером.

— Коля был неплохим парнем. Не понимаю, почему он на такое решился.

— Он был плохим парнем! — отрезал Виктор Федорович. — Нормальный человек никогда не займется грабежом! Никогда.

Алина вздохнула и неожиданно показалась ему похожей на Иру. Ира вполне могла сказать те же слова.

— Нормальный человек деньги зарабатывает, — уже мягче произнес Виктор Федорович. — Зарабатывает, а не ворует.

Алина промолчала. Она хорошо знала, как трудно честно заработать нормальные деньги. Особенно если живешь не в Москве.

— У нас в фирме недавно был ремонт, — Виктор Федорович отодвинул пустую тарелку, налил себе чай. — Я разговорился с одним парнем, рабочим. Он зарабатывал сто — сто двадцать тысяч в месяц. Но работал он много. В девять приходил и в девять уходил. А жил, между прочим, в Подмосковье.

Алина опять промолчала. Конечно, сто тысяч для их городка отличные деньги. На первый взгляд.

А если посмотреть повнимательнее, будет совсем не так. Если у того рабочего трое детей и жена не работает, считать им копейки до конца своих дней.

— А вообще, — Виктор Федорович словно прочел ее мысли. — Нужно хорошо учиться и получать хорошее образование. Слава богу, пока это еще у нас возможно. Мы живем в двадцать первом веке, нужно работать не руками, а головой. Тогда и зарплата будет хорошая.

Алина собрала тарелки, положила их в мойку.

Она хорошо училась, и образование у нее неплохое. А зарплата была так себе.

Алина с ним не согласна, видел Виктор Федорович. Только, в отличие от Иры, не возражает.

Неожиданно Виктор Федорович поймал себя на том, что уезжать от снохи ему не хочется. Она говорила глупости, он отвечал штампами, и разговор был пустой и ничего не значащий. Или отношение к жизни и есть самое главное, что характеризует человека? Ведь обсуждали они именно это.

Алина говорила то, что, скорее всего, сказала бы Ира, и он неожиданно подумал, что Алина хорошая жена и Славе с ней повезло. До сих пор он считал, что повезло ей.

— Поеду, Алиночка, — поднялся он. Он впервые назвал ее Алиночкой.

До Москвы добрался быстро. Несмотря на до смерти надоевшие дорожные работы.

19 июля, среда

Разбудил Настю телефонный звонок. Звонил Сережа, и, держа в руках вибрирующий аппарат, Настя замерла от тоскливой безнадежности. Звонок был не запланированный, они разговаривали по вечерам, и накануне разговаривали, и ему нечего было ей сообщить, кроме того, что она ему больше не нужна.

— Да, Сережа, — ответила Настя.

Мгновенно накатилась противная липкая слабость, Настя откинулась на подушку, с которой приподнялась, потянувшись к телефону.

— Настя, у тебя все в порядке?

— Да. — Не сейчас. Он скажет, что она ему не нужна, не сейчас. — Почему ты спрашиваешь?

— Ты на даче?

В воскресенье Настя сказала неправду, сказала, что уезжает с родителями в Москву, а после воскресенья Сережа об этом не спрашивал.

— Да.

— Ты обещала мне одна там не ночевать!

— Я запираюсь на щеколду.

— Настя!..

— Я буду жить здесь!

— Настя, что происходит?

— А что происходит? — поинтересовалась Настя.

— Я же слышу, что ты разговариваешь… странно.

— Я разговариваю совершенно нормально.

— Послушай, я не мог не поехать в эту командировку!

— Я понимаю, Сережа, — мягко ответила Настя. — И у меня все нормально. Все хорошо.

— Точно?

— Точно, — заверила Настя.

Раньше она решила бы, что он очень ее любит, раз способен почувствовать ее настроение, даже когда она старается настроение скрыть.

«Скорее бы все кончилось», — с тоской подумала Настя.

Скорее бы уж сказал, что у него другая семья, и Настя начала бы жизнь сначала.