Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис

что ты был даже в ЮАР и записал там пластинку. Что там, наши есть?

О. М.: Я могу рассказать по порядку. Мы выступали в Германии, десять концертов по югу в Германии. Мы уже приехали такие, и этот хер Краузе, который организатор, хер Краузе говорит: «Не получилось ничего, не будет концертов. Извините, ребята, все». И я что – десять дней в Германии, мы пошли на улицу, достали кофры, открыли, и давай там «Ой, мороз, мороз». Я там на немецком рассказывал перед этим, про что песня: «На улице очень холодно, один мужчина едет домой, на коне, сейчас он приедет и обнимет жену, напоит коня, и все будет… (смеется)».

И тут как-то мы выступали, подошел один человек, положил сразу 50 марок. Мы внимательно к нему прислушались, он сказал: «А я вечером буду здесь петь песни Окуджавы, на ломаном русском. Может, вы мне как-то подскажете что-то, послушаете». Мы пришли, выпили пива, послушали, навели критику, и он говорит: «Вы не хотите поехать в Южную Африку?» Да мы мечтали с детства, вот куда-куда, а уж в Южную-то Африку! А он, оказывается, жил там, и уже в феврале месяце в Южной Африке жара, мы репетировали клип на песню «За полярным кругом снег». Это невероятно! Когда мы туда поехали, посмотрели, что там должно быть 60 000 русских. Ни одного вообще. В национальном театре в Притории концерт, сидит полный зал южноафриканцев, одна женщина из Униса, полька, с корявого нашего английского переводит на африканский, и они записали этот концерт.

И когда уже второй раз мы приехали в Южную Африку, они уже напечатали диск, и мы этот диск везде презентовали. Это, конечно, невероятное событие. Когда мы там шлялись и попали в Музей англо-бурской войны, мне довелось увидеть письмо одного мальчика из города Тобольска, который тогда, в 1904 году, написал просьбу в правительство России, чтобы его за казенный счет отправили защищать бедных буров от англичан. Письмо осталось без ответа, а песня получилась вот такая – «Чужая война».

(Песня «Чужая война».)

– А почему ты не пользуешься айпадом с текстами?

О. М.: Мы люди старой формации. Мне очень нравится этот анекдот, когда отец сидит на кухне, играет в компьютерные игры и сзади на кухню заходит сын. И отец, не отвлекаясь от компьютера, говорит: «Ну и где мы были?» И сын говорит: «В армии, пап».

– Подожди, а ты эсэмэски писать умеешь?

О. М.: Нет. Одно время даже объявил такой ультиматум: пока в компьютере не будет две кнопки, я не буду им пользоваться. Там много всяких вот. А сейчас некуда деваться, конечно, я там что-то нажимаю иногда.

– Но тебе, как народному, все-таки должны были сделать компьютер с двумя кнопками, ну с четырьмя, бог с ним.

О. М.: Это не прибавит воспоминаний. Хотя, вот знаете, есть такой сайт, «Гольфстрим». Они выложили фотографии до моего рождения в городе Челябинске, нашего района, и после. И я просто наслаждался вот этим так, ушел туда. Вот за это стоит любить компьютер.

– Но вообще удивительно, что единственное место в России, куда все-таки прилетел метеорит, – это Челябинск.

О. М.: Ну а куда еще-то?

– Вот в том-то и дело

О. М.: Ну а куда еще? С другой стороны, знаете, у нас родились такие великие люди, как Александр Градский, Лидия Скублик, Анатолий Карпов, Сергей Макаров, Юрий Гальцев, и космонавты, и герои России. 120 человек мы наградили статуэткой Эрнста Неизвестного, у которого мама с папой тоже родились в Челябинской области. Ничем, кроме как радиацией, я этого объяснить не могу.

– Ты забыл, знаешь кого? Ты забыл «Ариэль».

О. М.: Да кого я только не забыл.

– «Ариэль» – самый старый коллектив.

О. М.: И еще 114 человек не назвал. Вот знаете, тот человек, который посадил самолет в тайге – это наш человек. И у него дипломная работа была в летном училище «Посадка самолета пассажирского такой-то марки на неподготовленную полосу в таких-то условиях». И он вот как по написанному – как защитил, так и посадил.

Еще Олег Валерьевич Знарок из нашего города. Его статуэтка стоит ждет его. Он никак не может ее забрать, все время занят, все время тренирует, тренирует… Что ты там тренируешь, да? А оказывается, олимпийские чемпионы. А кто их натренировал? Наш земляк – Знарок.

– Слушай, Олеж, из зала пришло подметное письмо. Читаю: «Попроси спеть «Непал»». Вот можно тебя попросить спеть?

О. М.: Конечно. Одна девушка в Катманду перевела эту песню на непальский язык и поет там.

– Ну ты хотя бы часть споешь?

О. М.: А я вам спою по-русски.

– Ну хотя бы ну полкуплетика.

О. М.: Я даже полкуплета не знаю. Кроме слова «Катманду».

– Ну в принципе достаточно.

(Песня «Царица Непала».)

– Рухнем в 1979 год, на лекцию по плаванию, где Олег сочинил одну замечательную песню. Ее перевели даже на иврит, но хотелось бы, чтоб Олег сыграл ее в конце нашего праздника.

О. М.: «Как здорово, что здесь…». Ты слова-то учи: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Интересно, как это звучит на иврите. Я видел, как это написано. Мы прилетели первый раз в Израиль, ко мне подошли люди и говорят: «Вы Олег Митяев. Мы, когда собираемся возле синагоги, всегда поем хором вашу песню. И недавно было какое-то событие, и в нашей, московской, синагоге главный раввин вышел и сказал: «Как сказал Олег Митяев, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались-таки».

– Я тебе хочу сказать даже больше. Через какое-то количество времени в Израиле скажут, что это их народная песня. Серьезно, вот если…

О. М.: Они так делают, да, обычно.

– …если кто-то бывал в Израиле, да, они там поют «Катюша», наши старые песни, считая, что это такие старые еврейские песни.

О. М.: 40 лет исполняется в этом году песне, представляете? 40 лет! Я расскажу эту историю. Был какой-то сборный концерт, я вышел и думаю: «Сейчас скажу – тогда было еще 38: 38 лет, – вот так я скажу, – исполнилось этой песне». И перед нами выступал Владимир Зельдин. Он вышел и сказал: «Я спою вам песню, которую впервые исполнял 68 лет назад: «Друга я никогда…» Но то, что эту песню будет петь Кобзон, я не мог даже предположить. И долгое время он пел эту песню дуэтом… Паузу можно тянуть и тянуть… Все сразу: «С кем же он пел? С кем мог петь Кобзон дуэтом эту песню?!» С Лужковым он пел, да. Они как соберутся, тут сразу появляется хор севастопольских моряков, и вот они вдвоем… Сейчас, конечно, дуэт распался. Вот я здесь всегда вспоминаю замечательный анекдот, когда с Лужковым это случилось, утрата доверия президента, водопроводчики сидят, и один говорит: «А что Лужкова-то уволили?» Другой говорит: «Да доверенность какую-то потерял».

– На самом деле, спустя какое-то количество времени, все группы делают реюнион такой. Знаешь, собираются старые коллективы…

О. М.: А здорово было бы всем вместе, да?

– Да

О. М.: Ну, дело в том, что Иосиф Давыдович, нас коснулась его любовь к пению, дай ему бог здоровья. Сам Иосиф Давыдович говорит: «Я пою четыре песни на бис и восемь назло». Но нас это коснулось следующим образом. Был сборный концерт такой, в заключение выступает Кобзон, и он поет, поет и поет, а время уже час ночи, а все должны выйти в конце,