Международное тайное правительство - Алексей Шмаков

Четвертый же, притом важнейший из всех аргументов, заключается в следующем. Лучше нашего зная свои замыслы, а, следовательно, и ту ненависть, которая ими повсюду обусловливается, кагал, подобно всякому деспоту, но еще в большей мере, сам же испытывает тот же страх, который внушает другим. Поэтому он вынужден пребывать в военном положении, т. е. в состоянии неумолимой дисциплины. И мы действительно видим, что внутренний строй еврейства основан на рабском подчинении массы ее коноводам – богачам и талмид-хохимам. Применяя свое верховенство по принципу – главари, иудейские «гнут всякого супостата в дугу», как и велит Талмуд. В виду этого, а также по безграничности властолюбия, еврею присущей, равно как за отсутствием в Талмудическом языке самого термина «свобода», становится вполне очевидным, что междоусобица среди сыновей Иуды немыслима.

Не говоря о мировой политике кагала, могущество которой было бы такими раздорами взорвано на воздух, иудаизм столь тщательно заботится о своем единстве, как это и доныне в голову не приходит сообществу гоев, будь оно стачкой, синдикатом, картелью, консорциумом или же трестом. Устраняя конкуренцию между своими членами в любой сфере, кагал распределяет монополии на имущественную эксплуатацию гоя или на узурпирование его власти, будь гой таковою облечен. В удостоверении же права, сим укрепляемого, на хазуку либо ма'аруфию, выдаются при таком межевании тем же кагалом, но, разумеется, только его же членам, специальные акты. Да и вообще, надо понятия не иметь о всевластном еврействе, чтобы допустить возможность бунта внутри него.

С другой стороны, ради чего бы, спрашивается, risurn teneatis могли объявиться «для блага гоев» евреи-освободители без нарочитого приказа «старейшин многострадающей синагоги»?.. А если всего уже приведенного все еще недостаточно, то в Талмуде имеется закон, исключающий всякие сомнения. В трактате Иебамоф значится буквально следующее: «По закону прозелит может жениться на своей матери или на сестре своей матери, которая приняла еврейство. Однако раввины запретили это, дабы они (прозелиты) не говорили: наша прежняя религия была строже, чем нынешняя».

Лицемерие и несостоятельность как запрета, так и его мотива очевидны, и потому не нуждаются в опровержении. Во всяком же случае, несомненно, что по иудейскому закону новообращенный вправе жениться на собственной матери, когда вместе с ней перейдет в еврейство. Этого достаточно. Пусть сыны Иуды назовут еще какой-нибудь народ или какое-либо время в истории, когда существовал бы подобный закон!.. Указать, без сомнения, нельзя, ибо нигде и никогда остальное человечество не рассматривалось, как животное. Постановления данного рода присущи исключительно евреям. Посему закон, приведенный выше, не только вовсе не требует доказательства своего бытия, а, наоборот, в иудейском именно кодексе представляется необходимым логически. Иноплеменники не люди, значит, с точки зрения еврейства, между ними нет человеческо-родственных отношений, а стало быть, и понятий: мать и сын. С переходом в иудейство, они, правда, становятся людьми, но в это время, сын от матери уже не рождается. Ясно, что и тогда он ей не сын. Будучи, значит, de jure чужими, они могут сочетаться браком. Таков, а не иной, мотив данного закона. Безнадежны попытки талмид-хохимов вывернуться!

Но если решение вопроса заключается именно в этом, то каким образом могли бы, например, евреи Риккардо, Лассаль или Маркс облагодетельствовать «человечество», хотя бы понимая под этим пустопорожним термином и пролетариев иноплеменных? Возможно ли поверить далее, чтобы реально мыслящие, узкопрактические евреи, воззвавшие эру социализма, поучали гоев искренно, когда не только сами, но и через своих адептов не допускают хотя бы одного намерения запроектировать будущий строй? Где, наконец, основание к тому, чтобы, ради благоденствия гоев, не только в самом лоне Израиля создаваема была «бесхозяйственная» усобица, но и чтобы устои многовековых надежд, равно как прогнозы современного величия сынов Иуды, были ниспровергнуты, – так сказать, уже накануне достижения «избранным народом» мирового владычества?!..

Но бессмыслица кагального социализма не исчерпывается и этим, хотя бы в принципе. Не очевидно ли, – horribile dictu, что в «социальном рае» некому было бы платить по купонам государственных либо иных займов и негде добрым евреям играть на бирже?..

Таким образом, нельзя достаточно удивляться даже не дерзновению, а наивности, с которой «угнетенный» кагал решился на столь наглый обман, как тот, которого мы являемся, тем не менее, очевидцами, если не считать еще более поразительным, что разоблачение подвигается, увы, так медленно. Ведь еще недавно, еврейского портного Зингера хоронил, говорят, чуть не целый миллион рабочих. Между тем, Зингер не только был миллионером по обычаю пролетарских коноводов, но и крайне варварски обращался с сотнями работниц своей фабрики дамских платьев в Берлине. На вопрос же, как он может примирять с этим свое предательство на конгрессах социалистов Зингер совершенно по-еврейски отвечал: «Зато я отпускаю бедных девушек так рано, когда на улицах еще довольно мужчин!..»

Нельзя засим не понимать, наконец, что в течение пяти лет, 1905–1910 гг., еврейство возвеличилось в России и обездолило ее коренных жителей сильнее и глубже, чем за предыдущие 135 лет – с эпохи разделов Полыни, и даже больше, чем это удавалось сынам Иуды когда бы то ни было на всем пути их истории.

Посему трудно умолчать и о странной односторонности материала в отношении погромов, который представлен нынешнему Собранию, как нельзя особенно не печалиться о гостеприимстве, оказанном записке Гинцбурга по еврейскому вопросу. С иудейской бесцеремонностью оно пытается кагалу на забаву мотивировать погромы недостойным, по его мнению, пробуждением национализма в России. Отказываясь полемизировать на столь лицемерной почве, я не могу, однако, не указать как на заведомую ложность даваемого Гинцбургом объяснения, так и на отсутствие здесь данных… excusez du peu, именно об эпохе 1905 года.

Погромы «освободительного» периода прямо обусловливались зверством бунта евреев, покушавшихся на самую независимость нашей родины. Невероятные по дерзости обиды, наносимые сынами Иуды русскому народу, и учиненные ими злодеяния, с одной стороны, а с другой, горе и стыд, унижения и печаль, выпавшие на долю русских людей, без оружия и вообще без помощи ставших на спасение отечества против всех сил кагала, подготовившегося заранее и снабдившего как своих бундистов, так и шаббесгоев револьверами и бомбами, причем, в результате сокрушив иудейский бунт, защитники родной земли оказались в острогах и под судом, евреи же объявились свидетелями и пострадавшими. Все это никогда не изгладится из памяти народной!..

Настанет и для русских страдальцев суд истории, и заклеймит он кагальное вероломство тем воздаятельным позором, которого одержимое бешенством гордыни иудино племя, очевидно, заслуживает.

Соображая изложенное, необходимо придти к выводу, что иммунитет еврейских банкиров на ряду с невиданным размножением их, как и с расцветом иудейского благоденствия вообще, а также с развитием обнищания коренных масс, у которых евреи отнимают средства к жизни уже путем «грабежа большой скорости» (ср. Исайи VIII, 1), может быть объяснен не заведомостью для кагала того противоречия, какое бьет в глаза между триумфом «Haute Banque'a» и торжеством «Интернационала», а наоборот, – отсутствием противоречия, т. е. строгою гармонией этих двух, казалось бы, по внешности непримиримых течений в иудействе. Другими словами, разрушительные учения, «страстотерпцами» Израиля проповедуемые, а, так называемою, либеральной, т. е. жидовствующей, прессой восхваляемые, надлежит признавать ни чем иным, как вновь изобретенной, грандиозной, чрезвычайно злостной биржевой же спекуляцией сынов Иуды.