У вендетты длинные руки - Марина Серова

Ариша посмотрел на меня внимательно. Дед никогда не отговаривал меня от затеянных мною рискованных шагов, мало того, он с детства готовил меня к мести. Когда я начала мстить прокурору, дед всячески помогал мне. Только тогда я начала понимать, зачем он буквально истязал меня различными логическими играми, тренировал мою память, учил меня добиваться своего не только напрямую, но и с помощью тонких ходов и обходных путей. Я была очень благодарна ему за поддержку. Когда я, наконец, разобралась с семьей прокурора, я не испытала ликования, как ожидала. Наоборот, я почувствовала даже какое-то опустошение, но месть за близких вывела меня из оцепенения, в котором я пребывала целых четырнадцать лет. Мне вдруг стало интересно жить, я почувствовала свою силу, а главное, во мне проснулся дух авантюризма.

Дед пытался давать мне советы. Он понимал, что его жизненный опыт для меня может оказаться просто необходимым. Я прислушивалась к его советам, хотя и не всегда следовала им.

Доедая голубцы, я размышляла. Итак, что мы имеем? Мы имеем Анатолия Аникеева-Дьяченко. И каков он, наш отрицательный герой? Очень невзрачный, просто паршивенький-плешивенький, если бы не дорогой костюм, он смотрелся бы обыкновенным заморышем. Однако этот заморыш такого натворил, что и в страшном сне не приснится. Список его «подвигов» растет прямо на глазах.

Зазвонил телефон. Это была Надежда.

– Алло?

– Полина, ты знаешь, что Дьяченко уже получил наследство и открывает большой магазин?

– Знаю.

– Теперь он заживет просто шикарно! Он наймет кучу продавцов, новых работников… А я? А мы?..

– Надежда, а у тебя-то откуда эти сведения?

– Мир не без добрых людей, просветили! Полина, что делать? Надо срочно действовать! Что-то предпринимать. В новом магазине у него будет охранник, туда просто так не зайдешь.

– Если тебя это утешит, обещаю, что скоро мы возьмемся за него всерьез.

– Когда конкретно?

– Ну, раз ты так рвешься в бой… Давай встретимся завтра в том кафе, где мы с тобой познакомились.

– В «Смарагде»?

– Да. К открытию подъехать сможешь?

– Ты еще спрашиваешь!

Она отключилась. Итак, мы всерьез беремся за Анатолия Дьяченко. Как именно? Надо подумать. Чего боятся преступники? Огласки. Этот Дьяченко совершил не одно преступление, а несколько, и думает, что все будет шито-крыто? Не выйдет! Мы начнем его шантажировать. Надо пойти к нему, сказать, что нам все известно, и потребовать у него денег за молчание. Моральный аспект этого дела меня не волнует, ведь мы будем шантажировать убийцу. И отправится к нему, конечно, Надежда. У нее есть на это право. А я буду вести запись. Так, на всякий случай. Да, обязательно надо все записывать! От этих Дьяченко не знаешь чего ожидать.

На другой день ровно в одиннадцать мы с Надеждой встретились в кафе. Как и в прошлый раз, мы сели за столик, заказали по чашке кофе и эклеры и принялись обсуждать план наших боевых действий. У Надежды, как я заметила, горели глаза. Похоже, ей действительно не терпелось сделать хоть что-нибудь конкретное в деле мести ее врагам.

– Надежда, тебе предстоит пойти к Дьяченко в магазин. Скажи, только честно, ты не боишься?

Она округлила на меня свои темные глаза и по привычке поправила спадавшие на лицо волосы:

– Боюсь? Ты о чем, Полина?! Да я только и думаю о том, как наконец разделаться с ними! Сплю и вижу, как этот гад подыхает где-нибудь в канаве! Я готова на все. Говори, как мы будем действовать.

– Я думаю, мы сделаем так… Ты пойдешь в их магазин. Одна. Я буду сидеть в машине и записывать ваш разговор. Ты скажешь, кто ты, и заявишь, что у тебя есть доказательства их вины. Ну, что ты, мол, в курсе, что это они убили твоего мужа, и даже знаешь, как именно они это сделали. В общем, говори что хочешь, лишь бы напугать их посильнее. Если они будут выспрашивать у тебя подробности, лучше промолчи или ухмыльнись и скажи с многозначительным видом, что, мол, подробности ты расскажешь в милиции. Уж теперь-то там обязательно заинтересуются твоими данными! Поняла? Главное, заинтриговать их как можно сильнее. Они обязательно клюнут. Только про Валерия пока ничего не говори, только про своего Валентина.

– Хорошо, я поняла.

– Я буду рядом, поэтому ничего не бойся. В магазине, как ты знаешь, с недавних пор работает новая продавщица, это мой человек. Она даст мне номера сотовых телефонов и директора, Анатолия, и его жены, и, если они начнут тебе угрожать или попробуют что-то с тобой сделать, я позвоню им и скажу такое, что у них сразу пропадет всякое желание вредить тебе. Или сама можешь им пригрозить, что ваш разговор записывается. Это на случай, если ты увидишь, что дело зашло далеко.

– А они не попытаются убить меня? Мне бы очень не хотелось оставить сынишку круглым сиротой.

– Думаю, вряд ли. Если они не дураки. Убить тебя в магазине – это уже чересчур! Тогда милиция точно возьмется за них. Сначала твой муж погибает в их доме, потом жена в их магазине… Подозрительно?

– Более чем!

– Ну вот, так что насчет этого не бойся, а я буду рядом и все услышу. Если что – сразу позвоню им. Уж я знаю, как таких типов можно припугнуть! И со мной будет еще один человек – так, на всякий случай. У него тоже большой зуб на эту семейку.

– Кто это?

– Бывшая жена Анатолия, которую он посадил лет пять тому назад.

– Свою жену? За что?!

– За финансовые махинации. А когда ее посадили, он развелся с ней и привел в ее квартиру новую жену, молодую.

– Вот козел! Нет, мы до него все-таки доберемся, и тогда…

Надежда многозначительно посмотрела на меня, сузив глаза, и покивала головой, что должно было, наверное, означать одно: Дьяченко несдобровать!

Через два часа в магазинчик на улице Юннатов вошла Надежда. Она была во всем черном. Про себя я так и назвала ее – «черная вдова». Я и Серафима сидели в моей машине, склонившись над прослушкой. Пока Надежда ездила домой переодеться в траур, я сгоняла к Серафиме и привезла ее с собой. Это так, на всякий случай. Вдруг нам придется брать магазин штурмом?

Пару минут из прослушки не доносилось ни звука, но вот послышались невнятные голоса. Я сразу включила запись.

– Ну, и что же вы хотите мне рассказать?

Это был голос Анатолия. Он говорил с усмешкой. Был убежден в том, что Надежда ничего особенного ему рассказать не может. Самоуверенный, гад!

– А ведь мы с вами родственники, Анатолий Викторович, – проговорила Надежда многозначительно.

– Мы? С вами? Что вы такое говорите?

Насмехается! Ничего, ничего, насмехайся сколько влезет. Сейчас тебе будет не до смеха.

– Да, родственники. Вы – двоюродный брат моего покойного мужа, Виноградова Валентина.