Никогда не разговаривай с чужими - Рут Ренделл

Руки были в грязи, грязь забилась под ногти. Неужели нельзя работать в перчатках? Не теряя времени на мытье рук, Джон вбежал в дом. У него перехватило дыхание от перспективы услышать ее голос. У нее был необыкновенный голос, мягкий, тихий. Он никогда не слышал в нем раздраженных ноток, но когда возбуждение становилось невыносимо сладостным и нестерпимым…

Он поднял трубку грязной рукой. Нет, это была не Дженифер. Это был Марк Симмс. Джон с трудом сдержал вздох разочарования.

Манго бродил по Убежищу в ожидании Грэхема О'Нила. Сгущались сумерки, и разглядеть что-нибудь вокруг становилось труднее. Убежище находилось в старом многоквартирном доме с низкими потолками и маленькими, отвратительной планировки комнатами. Последние жильцы оставили в квартирах достаточно мебели, такой же старой, как дом. Манго, ожидая агентов, иногда заходил в эти комнаты. Ему нравилось безлюдное, пришедшее в упадок жилище со следами прежней жизни. Старый шезлонг с розовой шелковой обивкой, установленный на кирпичи взамен сломанных ножек. Комод, в котором все ящики, кроме одного, отсутствовали. Занавески, превратившиеся в лохмотья, изъеденные молью. Окна, затянутые невесомой паутиной. Если собрать ее рукой, на ладони оставалась лишь сухая серая пыль, и тогда сквозь мутные стекла окон можно было разглядеть реку, похожую на металлическую извивающуюся ленту, верхушки еще обнаженных, но красноватых от почек деревьев, шпили собора и башню с электронными часами. Часы постоянно подмигивали зелеными огоньками цифр и показывали сейчас шесть сорок две и одиннадцать градусов.

Очень узкая и очень крутая лестница вела наверх в мансарду, где под протекающей крышей находились две или три спальни. Уголок напоминал его собственную комнату, если бы не пустота и заброшенность, как и во всем этом умирающем доме. Через люк в потолке с крыши спускалась подвесная веревочная лестница. Нижний край лестницы был поднят и закреплен за верхнюю ступеньку, но Манго несколько раз выдергивал его из крепления и забирался на крышу. Часть крыши была плоской со сломанным металлическим ограждением. Но однажды кто-то из прохожих заметил Манго на крыше и стал показывать пальцем. После этого Манго прекратил свои вылазки. Он боялся, что об этом сообщат хозяину и тот прикажет смотрителю заколотить люк наглухо.

Часа через два совсем стемнеет. Манго, сидя в кухне за скользким, покрытым слоем жира столом, размышлял, зачем это Медузе или Дракону потребовалось забрать лист с перечнем тайных имен агентов. Он хотел дописать в него имена двух новых членов из четвертого начального класса, Ящера и Грифона. Хотя, возможно, такие вещи лучше держать в голове.

Он вряд ли услышит, как войдет Грэхем. Для всех агентов из списка считалось постыдным обнаружить себя, они учились появляться бесшумно. К тому же дверь приоткрыта. Все входные двери в блоке домов, который числился под номером пятьдесят три, были заперты на замок и вдобавок заколочены двумя перекрещивающимися досками, и только на одной двери доски еле держались на гвоздях. Именно поэтому они и выбрали эту дверь, легко отодрав обе доски. Чарльз Мейблдин, привычно воспользовавшись кредиткой, отпер замок. Наблюдая за тем, как он это делал, Манго с досадой задавал себе вопрос: почему же он сам не такой способный? По правде говоря, Манго никогда не испытывал антипатии к ребятам младше его, не был к ним пристрастен и не допускал их унижения. Их проступки он объяснял тем, что они еще малыши. Однако ему и в голову не приходило назвать Чарльза малышом. Наоборот, ему почему-то казалось, что Чарльз никогда и не был ребенком, что сейчас ему лет тридцать и он родился уже таким. Было в нем что-то холодное, отчужденное, не то чтобы снисходительное — Манго подыскивал слово, — возможно, расчетливое. Грэхем О'Нил испытывал к нему то же самое. Они вообще одинаково чувствовали людей и события. Вероятно, поэтому и сошлись, стали друзьями. Отец Грэхема до сих пор дружил с одноклассниками, и Манго очень нравилось такое постоянство и надежность.

О'Нилы жили не в городе, а где-то в Норфолке. Грэхем и Кит уже завтра уезжали с родителями, которые вернулись из Саудовской Аравии и сейчас остановились у тетки в Хартленде. «Грэхему, возможно, трудно удрать из дому, — подумал Манго. — Неизвестно, какая там сейчас обстановка».

В доме царила тишина. Сидя в темноте, Манго услышал, как в отдалении завыла сирена полицейской машины. Дверь на кухню приоткрылась, и вошел Грэхем, плотно закрыв ее за собой. Грэхем был высоким, пониже Манго, — а кто, вообще, был выше? — с блеклыми черными волосами и лоснящимся бледным лицом, с длинным, точнее, крючковатым носом и кошачьими глазами цвета незрелого крыжовника. Оба О'Нила очень походили друг на друга, правда, не настолько, чтобы их нельзя было различить.

Одним из удовольствий праздников была возможность надевать джинсы из грубой хлопчатобумажной ткани, которые в Россингхеме носить не разрешалось. В Уттинге носили все, что хотели, ну, более или менее. И сейчас на Грэхеме были почти новые джинсы, так как случай надеть их в школе выпадал редко. На груди его чайного цвета рубашки был нарисован осьминог с красными и черными щупальцами.

— Думаю рядом пририсовать медузу, — сказал Грэхем. Его тайное имя было Медуза.

Манго усмехнулся:

— Ты до начала занятий собираешься вернуться?

— Вряд ли. Мы едем на остров Гернси на неделю. — Грэхем задумчиво посмотрел вверх. — Нет, вряд ли.

— Тогда встретимся уже в Питте десятого.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Грэхем. — Держи, — протянул он маленький кусочек бумаги в линейку, вероятно, вырванный из блокнота.

«Минотавр — Медузе. Дракон сообщает о разрешении Строительного комитета. Передай точно».

Семья Минотавра жила за городом рядом с Мейблдинами, чем и объяснялся окольный путь следования сообщения. Манго оторвался от записки, тряхнул головой, как обычно делал, когда удивлялся чему-нибудь.

— И как ему удалось узнать?

— Потом спросим, — ответил Грэхем. Он вытащил из кармана джинсов смятую грязную пачку сигарет и протянул ее Манго.

— Ты что? — удивился Манго. — Хочешь курить здесь? И чтобы я этим дышал?

— Знаешь, это все ерунда, что говорят о пассивном курении. И от моей сигареты ты раком не заболеешь, даже если бы сидел рядом до скончания веков. Ты как-нибудь сам попробуй покурить, может быть, расти перестанешь. Ты же мечтаешь об этом.

— Как ты думаешь, Чарльз Мейблдин курит?

— Честно, не знаю. Могу только догадываться. Послушай, а почему мы всегда зовем его Чарльз Мейблдин, а не просто Чарльз? Ты когда-нибудь задумывался? Почему?

— Не знаю, но что ты имеешь в виду, кажется, понимаю.

Грэхем выпустил дым через нос.

— У тебя есть деньги?

— Не столько, чтобы ты назвал их настоящими, — ответил Манго.

— А я и не спрашиваю о настоящих, ясно? На рыбу и чипсы хватит? Жуть как хочется!

— Да ладно! Чего ты только не придумаешь, чтобы купить сигареты. А ты помнишь, какое сегодня число? Нет? Тридцать первое! И завтра начнет действовать новый шифр. «Планы Брюса Партингтона».