Государева избранница - Александр Прозоров

Посему, закончив насущные дела, дав надлежащие указания приказчикам и старостам, крепко расцеловав жену, Борис Иванович обыденно поднялся в седло крепкого ногайского жеребца, в повод взял заводного, навьючив ему на спину нехитрые дорожные припасы, и поскакал на восток, заранее набравшись терпения.

Восемь часов скачка, восемь часов – выпас коня на травке, али топтание у яслей с сеном на постоялом дворе, восемь часов отдыха себе и скакунам. Да еще – замена каждый день под седлом заводного и рабочего коня, дабы сильно не уставали. Таким отлаженным за века походным обычаем молодой кравчий домчался до Нижнего Новгорода всего за неделю. Здесь немного отдохнул, попарился, потолкался на торгу, узнав сложившиеся цены и самые ходовые товары, и снова поднялся в стремя.

Еще через неделю он был в Казани, еще через две добрался до Соликамска, надолго застряв здесь из-за зарядивших дождей. И только двадцатого июля смог двинуться дальше по знаменитому Бабинскому тракту, ведущему путников через Каменный пояс. Первого августа боярин Морозов наконец-то добрался до Верхнетурья, застряв в таможенно-рыночном городе еще на неделю.

Сухопутного пути дальше не имелось. И потому хочешь не хочешь, но лошадей пришлось оставить на постоялом дворе, а самому сплавляться по реке, пристроившись за две копейки попутчиком на груженный выше бортов мешками с солью ушкуй…

Тюмень поразила боярина Морозова размерами, многолюдностью и всеобщей безалаберностью. Просторные дворы на высоком берегу реки стояли на солидном удалении друг от друга, занимая площадь примерно в половину Москвы; прямо между тынами бегали курицы и поросята, горделиво вышагивали посреди широких улиц идущие от реки гуси.

Город не город, деревня не деревня. Где-то здесь среди построек имелся монастырь, однако московский гость не увидел нигде ни единой церкви. Где-то поблизости стояла и крепость, но ее стен среди толстых высоких частоколов путник тоже не разглядел. Похоже, здешние обитатели либо совершенно не опасались вражеских нападений и Божьего гнева, либо были всецело уверены в собственной силе.

Второе походило на правду куда больше, ибо люди по улицам в большинстве прогуливались нестарые и крепкие, в потрепанных кафтанах и сыромятных сапогах, с саблями на поясах, кистенями в рукавах, а иные – и с бердышами за спиной да пистолетами в подсумке. Сиречь таковых грабить придешь – сам стриженым вернешься.

Боярин Морозов, еще в пути расспросив корабельщиков, остановился на самом дорогом постоялом дворе. Хочешь познакомиться с зажиточными купцами – живи там же, где и они. Пару дней покрутился, осматриваясь, а затем в кабаке за трапезой обратился к трем обладающим завидными телесами и большими русыми растопыренными бородами гостям, одетым в кафтаны из солидного индийского сукна цвета молодой осоки:

– Простите, добрые люди, за любопытство. На дворе возки со слябами медными я заметил. Никак понять не могу, голландские они али английские? И странно сие, отчего металл в слитках, а не в изделиях? Не любят зело иноземцы слябы-то к нам возить! Готовые котелки, подсвечники да кубки норовят продать.

Купцы переглянулись и дружно захохотали:

– Ты откель таковой взялся, мил человек, коли вопросы подобные задаешь?!

– Вестимо, я точно чего-то не понимаю, православные, – не стал обижаться Борис Иванович и ненавязчиво распахнул кафтан, демонстрируя наборный пояс из серебряных пластин с янтарными вставками да поясную сумку с золотыми клепками, ножны, украшенные костяной резьбой; пригладил подбородок пальцами с тремя крупными перстнями, сверкнувшими индийскими самоцветами, и предложил: – Давайте, добрые люди, я вас медом стоячим угощу, а вы меня просветите?

– Чего там просвещать, мил человек? – хмыкнул один из купцов. – В Верхнетурье рудники медные уж не первый век мастера копают. Так что уж чего-чего, а меди немецкой нам тут не надобно. Своей в избытке!

– Коли в избытке, так в Москву везти надобно, – предложил боярин. – У меня в Дидилове три мельницы[10] плавильные стоят. Там ваши слябы можно хоть в котлы, хоть в стволы перелить, да тут же казне продать, благо рядом.

Торговые люди переглянулись. Снова оценивающе прищурились на незнакомца. Украшения на пальцах боярина стоили как три деревеньки в десять дворов, пояс ценою в городское подворье, сумка стоила как добротные хоромы, а каждый нож – как изба. Пожалуй, такой человек вполне способен владеть несколькими мельницами возле Москвы…

– Да ты садись, добрый молодец, в ногах правды нет! – чуть подвинулся один из толстяков. – Вот, настоечки клюквенной с нами отпробуй, покуда хозяева твой мед по погребам ищут.

– А я так полагал, отсель, окромя мехов, ничего не везут? – не стал отказываться от приглашения царский кравчий.

– Чего токмо отсюда не везут! – покачал головой другой купец. – Медь, солонину, мед, ревень, орехи, слоновую кость.

– Слоновую? – удивился Борис Иванович. – Хочешь сказать, рыбий клык?[11]

– Не-ет, – опять рассмеялись купцы. – Рыбий клык у нас в море добывают, а слоновую кость из земли копают.

– Это хорошо… – потер ладонями боярин. – На слоновую кость у меня покупатель найдется. И на медь. И на меха, кстати, тоже. С орехами, ревенем и медом не знаю. На цену смотреть надобно. Везти-то далеко!

– За цену завсегда поговорить можно, – один из купцов налил в поднесенную половым медную стопку чего-то розового и ароматного из медного кувшина. – Коли уж за одним столом оказались, надо бы и познакомиться. Мы вот с братьями Прокопием, Демидом и Агафоном из рода Антуфьевых происходим, купцы здешние. А ты из каких краев будешь?

– Вы, вестимо, и сами догадались, что из Москвы… – кивнул боярин. – Борисом меня зовут, из рода бояр Морозовых. На службе царской состою. За знакомство?

Они выпили, дружно крякнули – настойка оказалась крепенькой, и Прокопий Антуфьев резко мотнул головой, прежде чем спросить:

– Как же тебя сюда занесло, боярин?

– По служебной надобности, – пожал плечами Борис Иванович. – А коли уж занесло, я так полагаю, надо бы на обратный путь товару хорошего собрать. И если у вас тут даже медь имеется… Медь Пушкарский приказ брать станет без сомнения. Он аккурат сейчас на Яузе ствольную мельницу строит. Так что сколько металла привезу, столько и возьмет. Кого спросить, я знаю. А карманы у казны глубокие… – Боярин Морозов весело подмигнул купцам Антуфьевым.

Те переглянулись, и Прокопий снова разлил настойку по стопкам.

Беседа становилась все интереснее и интереснее…

* * *

Самый удачный разговор боярина Морозова с местными купцами случился, когда Борис Иванович сходил к здешнему воеводе, престарелому князю Ивану Куракину.