Солнечная воительница. Сказки Нового мира - Филис Кристина Каст

– Сомневаюсь, что вы пробудете с нами достаточно долго, чтобы что-то мне показывать, – сказала Зора. – На, забери ее. Мне нужно проверить остальных.

Отдавать щенка ей вовсе не хотелось, но она заставила себя это сделать, хотя малышка скулила и, кажется, даже пыталась сопротивляться, когда ее разлучили с Зорой.

– Надеюсь, она улучшила тебе настроение. Пусть даже самую малость, – сказал О’Брайен, и в уголках его губ снова заиграла улыбка. – У нас говорят, что щенки – это лекарство для души.

Вдалеке прогремел гром, а в следующую секунду небо разверзлось и на них хлынул ливень.

– Хвала Солнцу! – В голосе О’Брайена звучало благоговение.

– Дождь поможет потушить пожар, но раненым легче не станет, – сказала Зора.

– Ты всегда такая пессимистка?

– Я не пессимистка. Я говорю как есть.

Зора собиралась сообщить О’Брайену, что по сравнению с Мари она неисправимая оптимистка, но ее прервал громкий шорох в кустах.

На тропу перед ними вывалился Землеступ. При виде мужчины Зора ахнула. Он был покрыт грязью, засохшей кровью и странными ранами. Он поднял глаза и уставился на Зору искаженным болью взглядом.

– Жрица Луны. Помоги.

Он упал на колени, продолжая с мольбой смотреть на Зору.

О’Брайен не мешкал ни секунды. Он повернулся к Зоре, сунул ей щенков и, задвинув ее себе за спину, сорвал с пояса длинный нож.

– Убирайся, или я тебя убью!

Зора не знала, что потрясло ее больше: то, что милый улыбчивый О’Брайен вдруг превратился в кровожадного Псобрата, или что Землеступ, который молил ее о помощи, был Джексомом – тем самым юношей, что напал на нее и пытался изнасиловать каких-то два дня назад.

– Я его знаю, – сказала Зора и положила руку на плечо О’Брайена. – Не причиняй ему вреда. По крайней мере, пока.

За спиной Зора почувствовала какое-то движение, и к ним с О’Брайеном присоединились Шена с рычащим Капитаном и Роза с маленькой Фалой, которая рычала не менее грозно. Обе женщины тоже держали наготове ножи.

Времени на размышления не было.

– Возьми их! – Она передала щенков Розе и обратилась к Шене и О’Брайену: – Держитесь рядом со мной. Возможно, он опасен из-за своей болезни, но это мой старый друг.

Зора приблизилась к Джексому.

Юноша бессильно уронил голову. Он тяжело дышал; Зора видела, как он дрожит.

– Джексом, ты меня узнаешь?

Он медленно поднял голову и сморгнул с глаз пот и слезы.

– Зора, – проскрежетал он. – Жрица Луны. Помоги мне.

Зора всмотрелась ему в лицо. В его глазах она увидела боль и замешательство – но ни капли того безумия, которое горело в них, когда он и еще двое Землеступов на нее напали. Это был не ее Джексом, не тот юноша, которого она почти выбрала себе в пару, но и на чудовище он был не похож.

– Ты можешь идти? – спросила она его.

– Попытаюсь.

– «Попытаться» мало. Впрочем, тут недалеко. – Она открыла внешний карман своей сумки и, вытащив моток крепкой пеньковой веревки, твердо взглянула ему в глаза. – Я тебе помогу, но сначала я свяжу тебе руки, а другой конец веревки возьмет этот Псобрат. Проявишь агрессию, Джексом, – и я позволю ему тебя убить.

– Я понима… – начал Джексом и вдруг страшно затрясся, закатив глаза так, что стали видны одни белки, и потерял сознание.

Зора вздохнула, подошла к Джексому и пощупала пульс – быстрый, слишком быстрый.

– Разумно ли брать его с собой? Самцы всегда агрессивны, – сказала Шена.

– Вовсе нет, – возразила Зора, связывая ему запястья. – Они агрессивны только ночью, да и тогда агрессия направлена на них самих – если только не пытаться их убить или взять в рабство их родных. – Она закончила связывать Джексома и повернулась к трем хмуро наблюдающим за ней Псобратьям. – Его зовут Джексом. Он ранен и болен, и его не лечили уже много дней. Я ему помогу – мы ему поможем.

– Но он без сознания. Как же он пойдет с нами? – спросил О’Брайен.

Зора изогнула бровь.

– Ты ведь сам сказал, что тащить взрослую овчарку на спине проще, чем кажется. Сомневаюсь, что Джексом весит намного больше Капитана.

– Да, но… – начал О’Брайен.

– Или силенок не хватит? – ухмыльнулась Зора.

– Хватит, – торопливо сказал О’Брайен.

– Как я и думала. – Зора кинула О’Брайену конец веревки и обратилась к остальным: – Мы почти дома. Давайте спрячемся от дождя!

Верный Глаз мерил шагами балкон Богини с тех пор, как Голубка разбудила его на рассвете. Она почувствовала, как переменился ветер, принеся с собой едва уловимый запах гари. Как и всегда, он был ее глазами. Как и всегда, она оказалась права – что-то происходило.

Их мир менялся навсегда.

Город в облаках, где обитало Древесное Племя, горел.

Верному Глазу не терпелось созвать самых молодых и здоровых Сборщиков и отправиться в горящий город, чтобы отвоевать его для себя и своего Народа.

По спине у него пробежал зловещий холодок. Верный Глаз обернулся, задрав голову.

Гигантская медная статуя – Богиня-Жница, Та, кому поклонялся Народ, – нависала над ним. Если бы Жница встала, то возвышалась бы над землей на пятьдесят футов. Здесь, на своем балконе, Она стояла на коленях и протягивала одну руку вниз, к своему Народу, а в другой сжимала страшное копье с тремя зубцами.

Она воплощала все, что было присуще Богу: она была могущественна, внушала страх и вершила правосудие быстро и без жалости.

Верный Глаз встретил ее безжизненный взгляд, и странное зловещее чувство отступило.

– Когда-нибудь они узнают правду – что ты не Богиня, а просто статуя, созданная теми, кто давно уже рассыпался в прах. Ты мертва, как они, мертва, как этот Город.

Он отвернулся от статуи и снова устремил взгляд к далекому склону и зловещим облакам, которые поднимались от леса, словно подчиняясь ритму зловещего барабанного боя.

Он оставался на балконе весь день, издали наблюдая за гибелью города, который давно уже заполнял его мечты, и, прислушиваясь к приближающимся раскатам грома, размышлял… размышлял о своем будущем, о будущем Голубки, о будущем его Народа. Несмотря на их нелепое преклонение перед статуей, они с Голубкой выведут их из этого оскверненного ядом Города под безопасную сень прекрасных деревьев, не тронутых болезнью.

Но сначала им нужно разобраться с Другими.

За несколько часов до заката зарядил дождь, и когда по холодному металлу статуи забарабанили первые капли, он понял, что его терпение подошло к концу. Не успел он принять решение, как Голубка, словно читая его мысли, заговорила из глубины покоев Богини, и ее голос, нежный и чистый, как дождь, зажурчал вокруг него.