Острое чувство субботы. Восемь историй от первого лица - Игорь Сахновский

Для повышения культуры торговли надел свой торжественный коричневый костюм и поехал на уличный рынок, расположенный возле трамвайной остановки «Пионерский посёлок». Когда я приехал, там продавали семечки, лук, черемшу, редьку, но не наблюдалось ни одного бра. Поэтому я был вне конкуренции.

Моя пожилая соседка по торговой деятельности предлагала населению войлочные тапочки и маринованный чеснок. Но к ней почти никто не подходил. А подходили ко мне и задавали один и тот же вопрос: «Почём бру продаёте?»

Я терпеливо пояснял каждому, что правила русского языка требуют говорить «бра», даже если очень хочется сказать «бру». А кто не умеет правильно называть, пусть идёт отсюда к чёртовой матери!!! Не зря же моя мама когда-то преподавала в начальной школе города Верхняя Салда.

Покупатели глядели на меня с сомнением, выслушивали и уходили. Соседка с тапочками и чесноком сказала: «Ты, сынок, больно грамотный, никогда свою бру не продашь!»

Тогда на вопрос «почём?» я стал отвечать коротко и горделиво: «Дорого. Пятьдесят долларов!» Начали смотреть более уважительно, но уходили всё равно.

В разгар торгового рабочего дня подошла женщина с фигурой кисти Рубенса и спросила: «Почём ваш антиквариат?» Я сказал по привычке: «Дорого. Пятьдесят долларов».

Женщина поглядела с сомнением, вынула купюру в 1 тысячу рублей, потом ещё сколько-то и, не считая, отдала мне. На такую финансовую небрежность я ответил тем, что взял деньги и, тоже не считая, положил в карман. У нас, в антикварном бизнесе, не принято мелочиться.

Настало время приступать к валютным операциям.

В банке явно не ожидали, что я приду. Ничего, пусть привыкают. Девушке, спрятанной в окошке, я смело сказал: «Мне, пожалуйста, долларов — на все!» и просунул в окошко свой капитал.

Девушка посмотрела на меня с сомнением, но долг службы заставил её выдать мне банкноты импортного производства.

По возвращении домой тщательно заперся и пересчитал свой неприкосновенный валютный запас. Он составил ровно 49 долл. 00 коп. Это на 1 долл. меньше суммы, указанной Эвелиной. Но я надеюсь, имеющийся финансовый опыт позволит мне накопить.

Завтра со свежими силами отправлюсь в гости к Эвелине в квартиру № 31.

6 сентября

Не хватает слов и вы*ажений, чтобы описат* вче*ашнее! Да ещё отныне в моём комп*юте*е не хватает двух ценных букв.

Я взял с собой валютный запас и захватил целлофановую сумку с комп*юте*ом, на всякий случай, чтобы не упустит* важную мысл*, если она вст*етится на пути.

Эвелина была дома. Я позвонил, она отк*ыла, и я с*азу же отдал ей неп*икосновенный валютный запас. Она ответила мне глубоким т*епетным взо*ом и сказала п*оникновенным голосом: «Ты, папаша, невов*емя как-то п*итащился! Давай лучше в д*угой *аз?»

Я воз*азил стихами из песни: «Мы так близки, что слов не надо!» Но пуст* она знает, что вход в мой дом всегда бесплатно отк*ыт для неё. И я п*одиктовал своё точное местожител*ство.

В это мгновен*е между нами возник Толян с татуи*овками и в г*убой фо*ме сп*осил, откуда я вылупился. Я ответил с достоинством: «Феде*ал*ное сек*етное бю*о *асследований! Соп*отивление бесполезно!!»

Тогда он воскликнул в г*убой фо*ме: «Ты что, сука, сдала меня легавым?!» и схватил Эвелину за её п*ек*асные белоку*ые волосы.

Это был вопиющий момент! И я нанёс Толяну по голове такой сок*ушител*ный комп*юте*ный уда* вместе с сумкой, что из неё высыпалис* на пол ценные буквы, а две из них найти уже было не суждено…

Дал*нейшие безоб*азные действия нанесли г*омадный физический, в том числе духовный, уще*б всем участникам событий и даже не заслуживают попаст* в междуна*одный, ми*овой Инте*нет.

7 сентября

До*огая любимая мама!

Из инопланетных источников, заслуживающих дове*ия, я узнал, что могу легко общат*ся с тобой, если, конечно, ты не вы*азиш* от*ицател*ный п*отест.

У меня две новости: одна хо*ошая, финансовая, д*угая — не очен*.

Хо*ошая новост* о том, что я сумел создат* неп*икосновенный валютный запас. Сейчас им владеет Эвелина, потому что в жизни ей так надо.

Вто*ая новост* о носках. Помниш*, ты мне купила вязаные ше*стяные носки для дома, чтобы я не п*остывал? К сожалению, мама, они п*охудилис* на пятках, потом их два *аза штопали и зашивали в качестве одолжения мне. Но в течение лета, к несчаст*ю, возникли к*упные ды*ки на пал*цах ног, особенно заметные с левой сто*оны п*авого носка. Наве*но, я буду вынужден об*атит*ся к социал*ному *аботнику Фаине, чтобы она опят* зашила твои носки, хотя указанная Фаина однажды их чут* не выб*осила, но я не дал!

Кстати, о ды*ках. На днях я, наконец, точно выяснил, чем латают чё*ные ды*ы. Мне сказали, мама, если нужно, в п*еделах досягаемости их латают люд*ми! Об этом нел*зя никому гово*ит*, но от тебя я не ск*ою! (Ты же мне велела ничего от тебя не ск*ыват*.)

Мне ещё надо глубоко всё обдумат*. Но, возможно, мама, *азгадка смысла жизни уже близка.

Мне дали пят* суток, чтобы я *ешился навсегда покинут* нашу планету Земля. Сегодня настал самый последний ден*! Но я очен* жду п*ихода Эвелины. Вче*а, после неп*иглядных событий, я тоже очен* ждал, но она не п*ишла. Что если она сегодня явится в поисках новой личной жизни, а меня уже на Земле нет?! Так будет несп*аведливо и нечестно.

Поэтому, до*огая, любимая мама, я ещё подожду изо всех сил.

Когда в 2003-м, осенью арестовали Ходорковского, я это восприняла как событие только для Валеры. Мне-то здесь что? А к тому времени, когда мы с Валерой перед Новым годом поехали в Москву на тот аукцион, всё уже сильно изменилось. Эмоции были другие совсем.

У Валеры однажды брали интервью и задавали ему такие наивные многозначительные вопросы: «Что такое дружба? Думаете ли вы о смерти? Что такое любовь? А у вас была любовь настоящая?» Я слушала запись и на этом вопросе о настоящей любви прямо вся замерла.

И знаете, что он сказал? «Я думаю, она у меня впереди». Вот так вот, оказывается… И я до сих пор борюсь с собой, чтобы ему не отомстить! (Смеётся.)

Ладно, давайте вернёмся к началу. Для нас это была неожиданность. Валера тогда был начальником отдела продаж и аукционов. И вдруг в один прекрасный день он приходит домой и говорит: «Ты знаешь, меня позвали продавать “ЮКОС”».

А Валера очень тщеславный человек. Самый главный девиз для него, чему он учил свою дочь и зятя: «Добейся славы!» У него всегда было предчувствие момента, когда он совершит в своей жизни что-то очень важное. Потому что внутренние обещания и обещания «сверху» были крупнее, чем реальность.

Политикой он совершенно не интересовался, ни в какие партии не вступал. Сначала, когда хотел, его не брали. А когда позвали, он уже и сам не пошёл. За стадами не бегал, в стаях не летал — ему как-то лучше самостоятельно. Как он относился к Ходорковскому? С сочувствием относился, но не слишком доверял из-за его комсомольского прошлого.