Нежно влюбленные - Мэри Джо Патни

У Сент-Обена хватило разума не слишком показывать свою радость, когда он склонился над рукой Дианы.

— Так, значит, до завтра, — прошептал он, слегка погладив губами руку девушки.

Она вздрогнула от его прикосновения, ощутив жар дыхания Джерваза. Входя в дом, Диана вдруг с удивлением подумала о том, что виконт вовсе не таков, каким она его себе представляла. Под холодной маской скрывалась нежная душа. Интересно, будет ли ее так же тянуть к нему, когда их знакомство перерастет в нечто большее? Может статься, что нет, но она была рада и тому, что ее первое впечатление об этом человеке было ошибочным.

Что ж, подумала Диана, снимая с себя шляпку, судьба не обманула ее. Она хотела сменить безрадостную жизнь в Йоркшире на более веселое существование, и, кажется, ее желание исполняется.

Когда Диана вошла в залитую солнцем гостиную, Мадлен и Эдит уставились на нее с таким видом, словно она была нашалившим ребенком. Впрочем, они подождали с расспросами, пока Диана уплетала яйца и тосты с джемом, запивая все это чаем. Но сдержанности женщинам хватило ненадолго. Едва Диана проглотила последний кусок, Мадлен выпалила:

— Ну как утренняя прогулка?

— Недурно, — блаженно улыбнулась Диана. — Как хорошо вставать так рано, пока еще весь город спит. Как будто я вновь попала в деревню.

Прекрасно понимая, что Мэдди спрашивает ее вовсе не об этом, Диана наполнила три чашки, стоящие на полированном столике красного дерева.

— Лорд Сент-Обен — настоящий джентльмен. Эдит, имеющая прекрасное чувство юмора, торжествующе улыбнулась, взглянув на Мадлен.

— Конечно, на этой стадии флирта он таким и должен быть! — воскликнула Мэдди. — Но что было? Что? Он сделал тебе какое-нибудь предложение?

— Да, но я сказала, что это несколько преждевременно, — долив в чашку молока, Диана помешала чай. — Он привел мне отлично выученную кобылу. В подарок. Но я сказала, что еще рано делать подарки.

Эдит, знавшая о лошадях больше, чем о людях, была разочарована.

— Ты отказалась от кобылы? — вскричала она. — Как жаль, я бы с удовольствием на нее взглянула.

Диана сделала глоток чаю, но он был еще слишком горячим.

— Вообще-то кобыла сейчас в нашей конюшне, но лишь на время — завтра мы едем в Ричмонд.

— Похоже, лорд Сент-Обен тебе по нраву, — деланно-равнодушным тоном промолвила Мадлен.

Диана решила перейти на серьезный тон: она знала, что Мэдди задает свои вопросы потому, что переживает за нее.

— Конечно, — ответила девушка, глядя на свой чай, — виконт — человек настроения, но он вовсе не такой бесчувственный, как ты думаешь. Думаю, он был очень несчастлив.

— Слишком поздно, — сухо проговорила Мэдди.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Если женщина начинает жалеть мужчину, это означает лишь одно: она начинает влюбляться в него.

— Неужели со мной все так просто? — спросила Диана. — А я-то думала, что ищу любовника, а не еще одного ребенка, о котором надо заботиться.

— Симпатия и начинается с заботы. Потом приходит желание залечить раны, нанесенные ему жестокой судьбой, — усмехнулась Мадлен. — А там уже и недалеко до того, что ты вобьешь себе в голову мысль, что ни одна женщина не сможет любить его так же сильно, как ты. И тогда ты пропала.

Диана хотела было возразить, но, прежде чем она рот успела открыть, Эдит заявила:

— Ну-ка, допивай быстрее свой чай, а я взгляну на заварку.

Послушно выпив остатки чая, Диана закрыла глаза и осторожно покрутила чашку, думая о Джервазе, лорде Сент-Обене. Ей было совсем нетрудно представить себе его суровое лицо, серые глаза — обычно холодные, но иногда светящиеся нежностью и смехом, — длинное, мускулистое тело… Открыв глаза, девушка быстро отдала чашку Эдит, надеясь, что передала чаинкам достаточно своей энергии.

Эдит внимательным и серьезным взглядом стала рассматривать содержимое хрупкой фарфоровой чашечки. Ее прабабушка была цыганкой, и в настроении приятельница Дианы умела предсказывать будущее. Несмотря на то что женщины с иронией относились к подобным предсказаниям, они все же слушали с интересом.

Голос Эдит зазвучал более низко, чем обычно, когда она промолвила:

— Судьба. — Казалось, она говорит откуда-то издалека. После долгой паузы, она продолжила:

— Гнев… Лицо под вуалью… Тайны, которые сплотят и разъединят вас… Ложь и предательство… — Помолчав, Эдит добавила шепотом:

— Ложь и предательство… И любовь…

Диану пробрала дрожь. Хоть она и посмеивалась над словами Эдит, всегда оказывалось, что та права. Подняв голову, Мадлен спокойно спросила:

— Так ты уверена, что хочешь иметь дело с Сент-Обеном?

Но прежде чем Диана ответила, Эдит вновь заговорила тем же потусторонним голосом:

— Ложь и тайны не с одной стороны. — Покачав головой, она добавила своим обычным тоном с йоркширским акцентом:

— Что бы это значило?

— Сомневаюсь, что это вообще имеет смысл, — сухо заявила Диана, вставая из-за стола. — И если вы не хотите сказать мне ничего более зловещего и мрачного, я, пожалуй, пойду бросать ножи.

Это была чистая правда. В программу обучения Мадлен входило много предметов, одним из которых была самозащита. У Мэдди кинжал всегда был под рукой — в ридикюле, в маленьких ножнах, пристегнутых к ноге, и у кровати. Трижды оружие спасало ее от больших неприятностей, и однажды, похоже, спасло ей жизнь: человек, угрожавший ей, впоследствии убил куртизанку, а потом покончил с собой.

Мадлен учила девушку, как держать кинжал и как наносить им удар.

"Держи кинжал рукояткой вниз, чтобы лезвие было параллельно руке, а при ударе отводи кисть немного назад. Бей сверху. Если попытаешься ударить снизу, то твою руку будет легко заблокировать. К тому же лезвие коснется лишь ребер или руки, а этого явно недостаточно, чтобы остановить нападающего», — учила Мэдди Диану, давая ей уроки метания для того, чтобы девушка легко обращалась с оружием и не боялась его. Кстати, Мэдди не раз говорила ей, что для защиты лучше не бросать кинжал — он может не попасть в цель, да и она сама останется безоружной.

Несмотря на то что Диана не переносила даже мысли о насилии, уроки с метанием кинжала доставляли ей истинное удовольствие. Надо было думать только о цели, а это, как ни странно, успокаивало девушку, когда она бывала в возбужденном состоянии, как, например, этим утром.

Еще в молодости Мадлен превратила длинную узкую комнату на четвертом этаже в зал для занятий. Одна стена была обита мягкими сосновыми досками, на которых на разной высоте висели всевозможные мишени. Некоторые были подвешены к потолку и болтались в воздухе перед сосновой стеной. Этот зал использовался только для метания кинжалов. На полу лежал старый ковер, да вдоль стен сиротливо примостилось несколько стульев. Впрочем, свет, проникавший в помещение из большого окна, немного оживлял обстановку. Диана и Мадлен регулярно занимались здесь, а в остальное время комната была заперта. Эдит попыталась было научиться бросать кинжал, но вскоре выяснила, что ей это занятие не по душе.