Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - Леон Дегрелль

Этих кучек сена было очень много. Почти невозможно было обнаружить, какие из них стоят на месте, а какие движутся, русские и не обнаружили. Прошло два часа, но наша уловка так и не была раскрыта. Большинство наших солдат под прикрытием новоизобретенной маскировки подползли вплотную к небольшим холмикам всего в сотне метров от врага. Их пулеметы начали обстреливать позиции красных.

Все утро наши солдаты исполняли свой долг, проявляя отвагу сверх ожидаемой. Они непрерывно обстреливали русских, вынуждая их сосредоточить все силы напротив долины, в то время как наши танки, укрываясь за холмами, обошли противника на несколько километров.

Немецкая пехота следовала за танками. Мы видели, как немецкие солдаты скользят вдоль возвышенности на северо-востоке, проявляя свою обычную осторожность. Это настолько отличалось от порывистости наших валлонов, несдержанных, как все дети. После нескольких часов тонкая зеленая линия вермахта протянулась в район, который удерживали русские. Положение русских в Яблонской стало отчаянным.

* * *

Но защитники тоже продемонстрировали незаурядную отвагу. Наши пулеметы обстреливали их позиции. Германская артиллерия обрушила на них сотни снарядов, с непостижимой меткостью накрывая русские блиндажи. Мы видели, как взрываются укрытия и рушатся избы. Русские постоянно возвращались, окапываясь среди развалин, и восстанавливали позиции. Советская батарея двинулась вперед из деревни, расположенной в трех километрах от линии фронта. Немецкие орудия нащупали дистанцию и начали обстрел дороги. Несмотря на это препятствие, русские подкрепления подходили постоянно.

Вмешались немецкие пикировщики.

Во время зимних боев немецкая авиация поддерживала нас крайне редко. Она появлялась только в самых крайних случаях, причем прилетала лишь горстка самолетов.

Зато теперь в сверкающем небе прямо над нами кружили более 60 «Штук»! Если говорить точно — 64 штуки. И только в нашем секторе. Это было фантастически. Все небо заполнило пение их моторов. Самолеты скользили один за другим, а затем устремлялись вниз, включив сирены. Они выходили из пике в последнее мгновение, в воздух взлетал огромный столб земли, человеческих тел, разломанных крыш. Затем самолеты взмывали вверх в идеальном порядке, величественно разворачивались и снова начинали пикировать.

Русские проявили поистине героическое упорство и снова возвращались, когда «Штуки» отворачивали в сторону. Прижатые к земле, они спешно рыли новые окопы и снова открывали огонь.

* * *

Но это невероятное упорство закончилось примерно к 15.00.

Танки, за которыми следовала пехота, спустились по склону позади деревни Яблонская. Наши солдаты выпрыгивали из-под своих стожков, совсем не желая уступать кому-либо честь первыми войти в деревню. Они быстро форсировали реку и бросились на русских.

В это же самое время одна из наших рот выскочила из окопов и захватила деревню напротив Яблонской, на другой стороне речки.

Долина была открыта.

Было совершенно необходимо не давать противнику передышки.

Судьба Яблонской могла посеять панику в тылу русских. Немецкое командование намеревалось использовать все выгоды ситуации. В 20.00 начался второй этап наступления.

Большие пылающие стога освещали холмы, пока мы пробирались через русские минные поля. Тысячи солдат двигались вперед ползком, так как яркий огонь делал из них слишком хорошие мишени. Время от времени солдат натыкался на мину, и его подбрасывало в воздух, разорванного на куски. В долине также подорвались несколько артиллерийских расчетов вместе со своими лошадьми и пушками. Однако необходимо было наступать, чтобы занять еще до рассвета новую гряду холмов в 8 километрах к востоку.

В 04.00 мы вышли на назначенный рубеж, и мерцающий рассвет приветствовал нас. Прошлой ночью температура внезапно подскочила до 40 градусов выше нуля, буквально за одну ночь расцвели тысячи вишневых деревьев в долине. Она превратилась в кипящее белое море душистых цветов, по которому мы плыли по направлению к врагу.

Бой за Яблонскую стал одним из эпизодов битвы за Харьков. По всему котлу на Донце мы выбивали советские войска из укрытий, громили и уничтожали точно так же, как это происходило в нашем секторе. Повсюду фронт, стабилизировавшийся в начале марта, был разорван танками и «Штуками». Укрепления красных, одно за другим, захватывались нашими войсками. Где и как русские сумеют восполнить свои потери?

В конце концов они обратились в бегство по всему фронту на Донце. 18 мая 1942 года, в то самое утро, когда мы прорвались через долину, мы столкнулись только с арьергардом и отставшими от своих частей. Мы преследовали противника по пятам и мчались вперед со всей скоростью, какую только можно было развить в пыльной степи.

Адское солнце поднялось в зенит, и температура повысилась еще больше.

Маршируя в облаке пыли высотой три или четыре метра, мы проходили мимо беженцев — сотни женщин и детей, крестьянки в синих и красных платках, босоногие пацаны, коровы с маленькими телятами, которые не могли убежать. Все они тащили с собой свои скудные пожитки на маленьких тележках: одну или две корзины зерна, деревянную кадушку, жалкие тряпки, ведро из колодца. Мы поглядывали на красивых девушек. Из этого толпа сделала вывод, что мы не людоеды, и остановилась. Мы отправили всех их в противоположном направлении, к брошенным деревням. Маленькие телята так забавно чихали, тащась за хвостом матери!

Мы прошли около 20 километров с максимальной быстротой, покрывшись густой пылью. Наши губы пересохли, а лица стали черно-багровыми.

И тут над дорогой поднялась туча пыли, еще более густая, чем наша. Это была кавалерия, словно вынырнувшая из прошлого! Одна из великолепных советских казачьих дивизий удирала во все лопатки, а теперь мимо нас пролетела германская кавалерия, преследуя беглецов.

Мы останавливались в деревнях, напоенных ароматами цветения, заполнившими все вокруг в эти весенние дни. Мы располагались под вишневыми деревьями, глядя, как солнечные лучи играют на нежных цветочных лепестках. Температура поднялась до 55 градусов. В феврале в этой же самой местности на нас обрушился мороз 42 градуса ниже нуля, то есть перепады температуры составляли 100 градусов! А форма у нас была только одна…

Хутора стояли в тени деревьев, сверкая разными красками: серая и желтая солома, ставни синие, зеленые или красные, расписанные голубями и подсолнухами. Свиньи, розовые и черные, копошились во дворах. Глаза женщин сияли от радости, что больше нет причин бояться, и от того, что они видели столько молодых, крепких мужчин.

После прибытия мы разделись до трусов и подставили свои бледные тела солнцу. Река все еще была холоднющей, но мы все-таки бросились в нее, хотя потом щелкали зубами. Мы победили зиму и теперь воспрянули к жизни! Подставив спины жаркому солнцу, впитывая его тепло, мы загорали и наполняли тела новой энергией. Раздетые до трусов, мы прыгали на лошадей и неслись галопом, наслаждаясь скоростью, своей силой и молодостью, наши глаза горели, и мы чувствовали себя подлинными хозяевами степи!