Жизель - Джон Уиндем

Потому ли, что, несмотря на скромное жалованье, ОЗЖ не слишком доверяет своему персоналу, или потому, что при обращении в суд желательны два свидетеля, или по каким-то другим причинам, но существует практика назначения в каждый округ двух инспекторов. Одним из результатов этой практики и стало мое ежедневное и тесное общение с Альфредом.

Так вот, Альфреда можно назвать любителем животных, так сказать, par exellence. Между ним и любой скотиной всегда возникало полное взаимопонимание – во всяком случае, возникало понимание скотины со стороны Альфреда. Не его вина, что животные не всегда разделяли это чувство – уж он-то, будьте уверены, старался изо всех сил. Одна мысль о четырех ногах или о пухе и перьях полностью преображала моего коллегу. Он пылал любовью ко всем тварям без исключения, он готов был говорить с ними и о них так, как если бы то были друзья его детства, страдающие временным притуплением интеллекта.

Сам Альфред был крепким, хотя и не очень высоким мужчиной, который смотрел на мир сквозь очки в толстой оправе с непоколебимой серьезностью. Разница между нами состояла в том, что я тянул лямку, а он действовал по призванию, по велению сердца, подстегиваемого необычайно сильным воображением. Компаньон Альфред был не из удобных. Под мощным увеличительным стеклом его фантазии повседневное постоянно приобретало черты трагедии. При обычнейшем заявлении о побоях, нанесенных лошади, видение дьяволов, варваров, извергов в человеческом образе столь ярко возникало в мозгу Альфреда, что он испытывал горькое разочарование, когда выяснялось (а такое бывало частенько), что, во-первых, все события сильно преувеличены, а во-вторых, владелец лошади либо тяпнул сверх меры, либо просто вспылил.

Случилось так, что утром того дня, когда прибыла депутация из Мамбери, мы оба сидели в нашей конторе. Депутация была многочисленней, чем обычно, и, по мере того как комната наполнялась народом, я видел, как широко раскрывались глаза Альфреда, уже предвкушающего нечто сенсационное (или кошмарное – в зависимости от точки зрения). Даже я почувствовал, что нам предстоит услышать об издевательстве, почище привязывания консервной банки к кошачьему хвосту.

Наши предчувствия оправдались. Рассказ очевидцев отличался сбивчивостью, но, пропустив его через фильтр, мы получили следующее: ранним утром прошлого дня некий Тим Даррел, отвозя, как обычно, молоко на станцию, столкнулся на деревенской улице с необычайным феноменом. Зрелище оказалось столь диковинным, что, затормозив, он издал вопль, заставивший всю деревню броситься к окнам и дверям. Мужчины разинули рты, а женщины завизжали, увидев на своей улице пару удивительных существ.

Из подробностей, которыми с нами поделились очевидцы, складывалось впечатление, что больше всего эти существа походили на черепах, но черепах совершенно невероятных, поскольку ходили они на задних лапах. Рост пришельцев достигал, по-видимому, пяти футов и шести дюймов. Их тела были заключены в овальные панцири, защищавшие «черепах» сзади и спереди. Головы были величиной с человеческую, безволосы и, казалось, имели ороговелую поверхность. Над твердым блестящим выступом – предположительно носом – располагались большие сверкающие глаза.

Это описание, само по себе достаточно удивительное, было неполным, поскольку не включало самой странной детали, на которой сходились совершенно все, даже при наличии многочисленных расхождений по ряду других пунктов. Деталь эта заключалась в том, что у странных созданий в месте соединения грудного и спинного панцирей торчала, высовываясь почти на две трети, пара совершенно человеческих рук!

Естественно, что, услышав эти россказни, я предложил то же самое, что пришло бы в голову любому: то есть что это чья-то дурацкая шутка, что кто-то вырядился так, желая нагнать на селян страху.

Депутация вознегодовала. Во-первых, заявили они убежденно, никто не стал бы проделывать подобные шутки под ружейным огнем, который открыл старый шорник Холлидей. Он выпустил в чудищ с полдюжины зарядов из своего дробовика двенадцатого калибра, но это их ничуть не испугало, так как дробь попросту отскакивала от панцирей. Когда же из людей, с опаской выходивших из домов, чтобы получше рассмотреть чудищ, образовалась толпа, странные существа вдруг забеспокоились. Они обменялись хриплыми квакающими звуками, а затем какой-то переваливающейся рысцой пустились вниз по улице. Расхрабрившиеся жители деревушки последовали за ними.

Чудища, видимо, не имели представления о том, куда они направляются, и кинулись к Баркерову болоту. Там они сразу же попали в одно из многочисленных «окон» и после непродолжительного барахтанья, сопровождаемого громким кваканьем, утонули.

Обсудив событие, деревенские власти решили обратиться не в полицию, а к нам. Намерения у них были, без сомнения, хорошие, но я резонно заметил:

– Не понимаю, чего вы от нас хотите, раз эти существа утонули?

– Больше того, – заметил Альфред, не страдающий избытком такта, – как мне представляется, нам придется доложить начальству, что жители Мамбери просто-напросто загнали этих несчастных животных, кем бы они там ни были, до смерти и не предприняли никаких мер для их спасения.

Члены депутации были несколько обескуражены, но тут же выяснилось, что они сказали еще не все. Они, насколько это было возможно, проследили путь этих животных и пришли к выводу, что последние могли появиться только со стороны поместья Мамбери-Грендж.

– А кто там живет? – спросил я.

Выяснилось, что там года три-четыре назад поселился доктор Диксон.

Это обстоятельство толкнуло Билла Парсона сделать вклад в нашу историю. Только Билл поначалу долго колебался, делать ли ему этот самый вклад.

– А это будет кан… конфиденциально? – спросил он.

На много миль кругом здесь все знают, что главный интерес Билла – чужие кролики. Я заверил его, что тайна будет соблюдена.

– Тогда ладно. Дело, стало быть, такое, – начал он. – Месяца эдак три назад…

Очищенная от второстепенных деталей, история Билла сводилась к следующему: так сказать, обнаружив себя на территории Мамбери-Грендж, он вздумал полюбоваться новым крылом дома, пристроенным доктором Диксоном сразу же после его вступления в наследство. О пристройке ходило много слухов, и, увидев полоску света между занавесями, Билл решил воспользоваться благоприятным случаем.

– Я вам точно говорю, дурные дела там творятся, – сказал он. – Перво-наперво увидел я у дальней стены клетки, да еще с эдакими здоровенными решетками. Лампа там висит так, что я не смог разобрать, кто сидит в клетках, но и то сказать – зачем они нужны в доме-то? А когда я подтянулся на руках, чтобы рассмотреть получше, то посреди комнаты увидал страшенную штуковину. Жуть какую. – Он сделал паузу и драматически задрожал.

– И что же это было? – спросил я спокойно.

– Это… трудновато объяснить… В общем, оно лежало на столе. И смахивало, пожалуй, больше всего на белую подушку, но только шевелилось. Вроде бы легонько дергалось, рябью покрывалось, понимаете ли…

Я не очень понимал. И сказал: