Идеальная копия: второе творение - Андреас Эшбах

– Знаешь что, Вольфганг, – холодно сказал он, – я мог бы поставить за виолончель мокрый мешок и чувствовал бы не меньше воодушевления, чем в твоей игре. Что стряслось?

Вольфганг покачал головой:

– Не знаю.

– Ты все еще переживаешь из-за этой истории с газетой?

– Да нет, глупости.

– Но ведь что-то случилось, правда. – Взгляд Егелина становился все пристальнее, как на допросе. – Я не знаю, в каких облаках ты витаешь, но ты думаешь о чем угодно, только не о виолончели.

Вольфганг промычал что-то в ответ, стараясь не сводить глаз с нот. Но в эту секунду он вспомнил о Свене, и тогда ему в голову пришла идея.

– Да, на самом деле я действительно задумался кое о чем.

– Ну, так я и думал.

– Мой отец как-то упомянул, что в Германии живет самый известный виолончелист. Такой своего рода виолончельный патриарх. Это правда?

Учитель наморщил лоб.

– Ну да, – припомнил он, – так иногда называют профессора Тессари из Берлинской Оперы. Но если ему вздумается провозгласить, к примеру, что смычок отныне следует держать в левой, а не в правой руке, не думаю, что хоть кто-нибудь его послушает. Впрочем, я не очень понимаю, почему тебя так занимает этот вопрос.

– Но если этот профессор Тессари назовет кого-нибудь талантливым виолончелистом, это будет значить, что он действительно талантлив, ведь правда?

– О Вольфганг! – Егелин театральным жестом вознес руки к небу, а затем схватился за голову. – Ты все еще не можешь забыть об этом? Я же сказал тебе, думай о музыке, а не о том, чтобы сделать карьеру.

– Но в том-то и дело, – закричал Вольфганг, – что на самом деле я не могу заниматься музыкой, не думая о карьере. Мне все больше кажется, что я играю только для того, чтобы угодить своему отцу. Я довожу себя до изнеможения только потому, что он вообразил, будто я гений. Но я думаю, что я не гений. И почему я должен мучить себя, если это не приведет ни к какому результату.

Господин Егелин резким жестом схватил ноты с пюпитра, быстро пролистал их, вполголоса что-то рассерженно бормоча себе под нос, и поставил обратно, открыв на той же самой странице, что и до этого:

– Хватит разговоров. Ты приходишь сюда, чтобы играть. Если ты не захочешь больше играть, ты больше не придешь. А теперь заново с десятого такта.

Когда урок наконец закончился и Вольфганг, освободившись, поспешил на улицу, господин Егелин – впервые в своей жизни – смотрел ему вслед из окна прихожей, скрываясь за занавеской. Его худшие опасения подтвердились. Когда Вольфганг вышел на улицу, его уже поджидала стройная светловолосая девочка с велосипедом. Учитель наблюдал, как они говорили друг с другом – очень доверительно, разве что не целовались. Было видно, что это не просто одноклассники, встретившиеся, чтобы поболтать о домашнем задании. Он подождал, пока они двинулись вдоль по улице, и поспешил к телефону.

Вольфганг поставил кофр на землю, так он обалдел, увидев Свеню.

– Как ты здесь оказалась?

– Это мой секрет, – ответила Свеня, вызывающе улыбаясь.

– Да ладно, признайся: ты наняла детектива, чтобы следить за мной.

– Размечтался.

– Но как ты узнала, что у меня сегодня урок виолончели? Я сам узнал об этом только за обедом.

– Я просто очень умная. – Было очевидно, что она не собиралась ему ничего выдавать.

Вольфганг вздохнул и сдался.

– Похоже на то, – сказал он, натягивая обратно ремни от виолончели, – в любом случае это очень приятный сюрприз.

Кажется, она обрадовалась.

– Честно?

– Ну конечно. Ведь сегодня утром я так тебя и не…

Он запнулся. Стоило ли признаваться в том, что он высматривал ее весь день? Кроме того, с его стороны это могло прозвучать слишком самонадеянно, так, как будто бы они уже встречались друг с другом. Он закашлялся и продолжил:

– Ну, и как твое сочинение?

– Да так. Сочинение как сочинение. Не мой конек.

Опять не в ту степь. Он лихорадочно придумывал, что сказать. С ума сойти! Весь день он думал только о Свене, придумывал все, что он ей скажет при встрече, а теперь не мог вспомнить ни слова из того, что приготовил заранее. Даже во время занятия музыкой он… Стоп! Идея!

– Ты знаешь, – сказал Вольфганг как можно непринужденнее, – я тут еще раз обдумал хорошенько все, что ты мне тогда сказала.

– Да? Что же я такого сказала?

– Ну, про виолончель. Что мне следует принять участие в конкурсе или спросить кого-то, кто в этом разбирается.

– И? – Она широко распахнула глаза, – большие чудесные глаза цвета морской волны.

Вольфганг подумал, что было не очень хорошо с его стороны стоять и говорить о таких вещах прямо под домом Егелина. Он двинулся в путь, и Свеня пошла рядом с ним, ведя за руль свой велосипед. Жаль, что он у нее с собой, подумал Вольфганг. Если бы они шли сейчас по улице так просто, вдвоем, могло бы случиться, что их руки случайно соприкоснулись бы. Конечно, совсем случайно, но можно было бы немножко помочь им. А можно было бы даже просто взять ее за руку.

– Я спросил своего учителя по виолончели. Он говорит, что действительно есть такой профессор Тессари, в Берлине, в Государственной Опере. Думаю, я уже как-то слышал это имя и до этого. Он и есть патриарх виолончели, по крайней мере у нас, в Германии.

Свеня понимающе кивнула:

– И ты хочешь спросить его, стоит ли тебе продолжать занятия или нет?

– Именно так, – ответил Вольфганг, гораздо решительнее, чем он чувствовал на самом деле. – Я только не могу придумать, как мне все это провернуть. Я хочу сказать, ведь мой отец в жизни мне такого не позволит…

– Но ты его и не спрашивай.

– И все же мне придется все очень хорошо продумать. Съездить в Берлин – не за угол сходить. И я не думаю, что можно так спокойно пройти в Государственную Оперу и попросить профессора Тессари.

– Его может и не быть в городе.

– Так что для начала мне надо назначить с ним встречу, – продолжил Вольфганг свои размышления. Странно, ведь он говорил все это, чтобы казаться решительнее, чтобы не выглядеть тряпкой в глазах Свени, но пока он говорил, в его голове складывалось в единую картину все, что раньше было полной путаницей, словно план, который сам собой развивался в нужном направлении. Все, что ему оставалось, – это следовать за ходом собственных мыслей. В высшей степени примечательно. – Я могу поехать туда на поезде, это не так уж и дорого. Но ведь в Берлине мне надо будет где-нибудь переночевать. Придется навести какие-то справки. И проверить, сколько у меня отложено личных денег.

Впрочем, он и без проверки знал, что денег у него было совсем немного. План был более чем хорошим, но чтобы его осуществить, нужны были деньги. Он почувствовал, как мужество начало покидать его.