Конвейер смерти - Сергей Самаров

– Где чемодан смотреть будешь?

– Где посветлее.

– Тогда пойдем в мой кабинет. Там две стены – сплошные окна.

В кабинете, занимавшем угловое помещение, он положил чемоданчик на стол, взял со стола пульт и сдвинул шторы с окон. Но на улице было пасмурно, поэтому Гога включил сначала одну настольную лампу, потом принес еще две и расставил их вокруг чемоданчика.

– Что из инструментов тебе нужно?

– Нож у меня есть. Он и отвертку любую заменит. Хорошо бы плоскогубцы с щипчиками. Может потребоваться некоторые провода перекусить.

– Плоскогубцы, которыми лобстеру клешни ломают, не подойдут? – спросил Гога с усмешкой. Но под моим серьезным взглядом перестал смеяться. – Сейчас, предоставлю… – Порывшись в ящике письменного стола, достал оттуда пластиковую коробку с набором инструментов, раскрыл и положил передо мной.

– Сгодится, – кивнул я. – А сам сейчас уходи из дома и людей уведи. Вдруг грохнет, мало никому не покажется. Я сапер не самый опытный, хотя навык имею.

– А ты сам? – проявил Гога заботу. В голосе его отчетливо слышались нотки беспокойства. Не знаю только, за меня или за дом. Скорее второе, потому что он тут же добавил: – Может, стол во двор вынести?

– Там прохладно, пальцы чувствительность теряют. А они должны слушаться. Чемоданчик освободи и уходи…

Гога переложил пакеты с «синим льном» в спортивную сумку, взял со стола закрытый ноутбук, сунул его под мышку и вышел. Вот ноутбук он зря захватил. Я только-только подумал, что не грех бы в него заглянуть. Конечно, маловероятно, что там Гога содержит какую-то важную информацию, но чем черт не шутит…

– Если тебе не сложно, – сказал я ему в спину, – отправь в Москву машину, пусть мне купят костюм вместо порезанного, сорочку и галстук.

– Костюм какого цвета? – остановился Гога.

– Такой же, как у меня. Темная сталь. Сорочку светло-голубую, галстук – синий.

– Размер и рост…

– Размер сорок восемь – пятьдесят. Брюки – сорок восемь, пиджак – пятьдесят, рост – сто семьдесят восемь. Выше никак вырасти не удается, сколько ни стараюсь.

– Я пошлю Гаруна, он быстро ездит.

– Денег дать?

– Одежда на службе пострадала. Значит, за мой счет. – Еще что-то купить надо?

– Пачку дегтярного мыла.

– Хорошо. Он купит.

Гога ушел, а я вплотную приступил к исследованию чемоданчика. Для начала прощупал все внутренние стенки, куда и должна быть спрятана взрывчатка, чаще всего в виде раскатанных пластин пластита, и, к своему удивлению, ничего не обнаружил, никакого утолщения, никакого уплотнения. Тогда я приступил к осторожному обследованию замков. Именно они вызвали мое первоначальное подозрение. И как оказалось, не случайно. Кожухи замков хотя были сделаны искусно, тем не менее были явно не заводского производства. Это был штучный товар, выгнутый из металла с помощью плоскогубцев и резиновой киянки, после чего хромированный. Но такое изготовление тоже должно иметь какую-то цель, а цель эта, откровенно говоря, была скрыта от меня. Сняв излишне большой кожух двух замков, я увидел только механизм самих замков, и ничего больше. Ничто не напоминало взрывное устройство. Для чего тогда делались эти кожухи? Для чего кто-то проявлял свое филигранное мастерство слесаря и даже слегка талант художника? И вдруг меня осенило. Все стало понятно.

Я отлично знаю, что случайностей в мире не бывает. То, что мы считаем случайностью, есть продукт закономерности, только мы не всегда умеем проследить логически завершенную цепочку подхода к этой закономерности. И потому списываем все на случайность. А уж такое вопиющее нарушение логики вообще к случайностям отнести невозможно. Должна преследоваться какая-то цель. И я эту цель, кажется, понял. Подошел к двери и позвал Гогу. Он стоял около машины в окружении своих парней, уже расставшихся с автоматами, и, не дослушав, что ему говорил, экспансивно размахивая руками, один из них, торопливым шагом направился к дому.

– Ну что, Хохол, нашел что-нибудь? – еще в дверях спросил он.

– Проходи, сам увидишь.

Собирать замки я не стал и продемонстрировал их Гоге в разобранном виде.

– И что это значит? – поинтересовался он.

– Раньше тебе порошок отдавали в какой таре?

– В разной бывало. И чемоданы были, и рюкзаки, и даже картонные коробки… А что там сейчас?

– Ни взрывчатки, ни взрывателей нет.

– Значит, ложная тревога? Не решился Арканя? И правильно. Ему многие бы этого не простили – кто со мной тесно завязан.

– Все не совсем так. Тревога не ложная, она пока является жестким предупреждением всем нам. Арканя решился, но действовать желает тонко. Ты когда-нибудь видел у подобных замков настолько большой кожух?

– Как-то не присматривался…

– А вот я присматривался и ни разу не видел. Такой здесь просто не нужен. Это и неудобно – мешает, занимает внутреннее пространство, и неэстетично. А все подобные бытовые предметы обязательно проходят эстетическую комиссию. Кроме того, сам посмотри… Это заводское производство?

Гога взял коробочку кожуха в руку, повертел между пальцами.

– Однозначно – самопал. Но сделано аккуратно, сразу не увидишь. Только зачем такие ювелирные старания?

– Я себе этот же вопрос задал… Ты, кстати, порошок проверил?

– Отдал на проверку.

– Можешь забрать. Пока еще он, я думаю, настоящий.

– Что значит – «пока еще»?

– Ты спросил, для чего сделан крупный кожух на замки. Я тебе отвечу. Чтобы ты привык к такому внешнему виду. В первый раз ты можешь проверить. Можешь и во второй раз проверить. А вот в третий уже взорвешься. Вот тогда порошок будет поддельный. Простой мел с синькой, и все…

– Ты хочешь сказать…

– Да. Именно это я хочу сказать. Просто так, ради удовольствия, подобная кропотливая работа никогда не делается. Эти замки поставлены, чтобы приучить тебя к их внешнему виду. Чтобы в час «Х», когда заряд «состава С»[5] будет заложен, ты ничего не заметил, не заподозрил. Закроешь чемоданчик на замки, а когда станешь открывать, прозвучит взрыв, и не будет ни тебя, ни твоих помощников, ни дома. Часть дома, по крайней мере, разнесет – это точно. Я, честно говоря, надеюсь, что к моменту взрыва меня здесь не будет. У меня в душе, сколько я к себе ни прислушиваюсь, не ощущается громадного желания работать у тебя на постоянной основе. Помочь в чем-то могу, разовые услуги, так сказать, но не более. Я слишком свободная личность. И свою свободу отдам только в руки своей стране, когда туда вернусь.

– Ты уверен, что тебя там примут с распростертыми объятиями? – Гога, видимо, давно был готов к серьезному разговору.