Это похоже на рай - Эмма Радфорд

— Но он использовал его в другом смысле… — Припомнив весь ужас, пережитый ею до того, как в кабинет вошел Дон, Аврора запнулась; голос отказывался повиноваться ей.

— И долго еще ты будешь любить этого идиота? — сердито спросил Дон.

— Любить?.. — Она с возмущением посмотрела на него. — Вот что я тебе скажу, Дон Лаудри. Я ненавижу Эдвина Бирна. Ненавижу всеми фибрами души.

— Разумеется, — язвительно согласился Дон. — Настолько ненавидишь, что стоит ему только поманить тебя мизинцем, как ты бросаешься в его объятия… и в его постель тоже.

Эти слова всколыхнули в душе Авроры волну раскаленной добела ярости. Они послужили последней каплей. Не думая, она подняла руку и ударила его по щеке. И тотчас же пожалела о содеянном, увидев, как потемнело от гнева лицо Дона.

— Маленькая мегера, — пробормотал он себе под нос.

В его лице и голосе было столько злости, что ее охватила паника.

— Прости, — торопливо произнесла она. — Ты… ты не должен был говорить мне этого.

Он протянул к ней руку, и она в ужасе отступила назад.

— Не надо… пожалуйста, не бей меня.

— Бить тебя? — Он нахмурился. — Аврора, я… — Дон сделал еще один шаг, но она была слишком напугана, чтобы слушать, и, повернувшись, попыталась обежать его кругом. Но не успела сделать даже шага, как он поймал ее и притянул к себе.

— Аврора, прекрати! — приказал он, но сквозь пелену окутавшего ее страха никакие слова не проходили. — Аврора, я не причиню тебе зла. — Он схватил ее за плечи, но его руки были ласковыми, так же как и последовавшие за этим слова. — Со мной тебе нечего бояться.

Удары сердца отдавались в ее ушах, перед мысленным взором мелькали страшные картины: перекошенное злобой лицо Бирна, руки, рвущие на ней одежду; в мозгу звучал его голос, полный ярости и ненависти.

Понадобилось некоторое время, прежде чем Аврора оказалась в состоянии видеть Дона, слышать, что он ей говорит.

— Аврора, я не причиню тебе вреда, — повторил он, осторожно держа ее за плечи и с неподдельной тревогой заглядывая в до прозрачности бледное лицо.

Она попыталась взять себя в руки, страх понемногу отпустил ее и сменился чувством стыда. Пытаясь скрыться от пристального взгляда Дона, Аврора склонила голову.

Что он может о ней подумать? Вероятно, сочтет сумасшедшей. И вряд ли его можно будет винить в этом — настолько странным должно было выглядеть ее поведение.

— Что с тобой? — спросил он мягко, без тени осуждения.

— Не… не знаю. Просто мне показалось… — Ее голос затих.

Разве могла она объяснить ему, что до смерти испугалась. Разве могла рассказать о Бирне? Все равно он ей не поверит… и никто не поверит.

— Аврора. — Он коснулся ее щеки. — Аврора, посмотри на меня.

Собрав всю свою волю, девушка подняла на него глаза. Как глупо она себя чувствовала — словно марионетка в руках умелого кукольника.

— Знай, я никогда не сделал бы тебе ничего плохого. — Он нежно провел большим пальцем по ее щеке. — И никогда не сделаю… — И шутливо добавил: — Как бы сильно ты ни ударила меня. — Она попыталась улыбнуться, но губы у нее все еще дрожали. — Теперь тебе лучше?

Она кивнула, боясь заговорить, чтобы не разрыдаться в его присутствии. Это было бы для нее окончательным унижением.

— Мне неприятно видеть тебя такой расстроенной. — Голос Дона звучал так, будто он успокаивал ребенка; он согревал ее изнутри.

Он еще раз окинул взглядом бледное лицо Авроры с широко открытыми изумрудными глазами и вдруг обнял ее, прижав к своей теплой, надежной груди.

От неожиданности она инстинктивно сжалась, и Дон успокаивающе погладил ее по спине.

— Извини, что я тебя так напугал.

Приятно было ощущать себя в его объятиях. Пульс Авроры начал замедляться, дыхание успокаивалось. Она ощущала знакомый запах одеколона, сквозь шелк рубашки слышала биение его сердца и, как ни странно, чувствовала себя совершенно естественно. Совсем как дома.

Нахмурившись, Аврора решила было отстраниться, но ей совершенно не хотелось прислушиваться к голосу разума. Ей нравилось, как он обнимает ее.

Первым отстранился именно он — отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Тебе лучше?

Аврора кивнула. Страха не было, его сменило другое, гораздо менее знакомое ей чувство — чувство, которого она не испытывала очень давно. Ей хотелось ощущать соприкосновение их тел, хотелось, чтобы он поцеловал ее. Желание было таким сильным, что на мгновение она бросила почти умоляющий взгляд на его губы. Потом заглянула в его глаза.

Воцарилось молчание, а потом между ними как будто проскочил электрический разряд.

— Аврора. — Его голос был едва слышен. Когда его голова склонилась к ней, она закрыла глаза и почувствовала, как его рот приник к ее устам поначалу нежно, испытующе.

Аврора не сразу ответила на поцелуй и только наслаждалась касаниями его губ, легкими и умелыми движениями опытного любовника. Сердце билось тяжело и ровно, ей казалось, будто внутри нее что-то медленно плавится, ее бросало то в жар, то в холод.

Затем поцелуй из нежного превратился в страстный, и неожиданно для себя Аврора ответила на него с чувством, настолько поразившим ее, что она в замешательстве отшатнулась.

— Извини, Дон. — Несмотря на то, что ей не хватало воздуха, она инстинктивно прикрыла рот тыльной стороной ладони, как бы пытаясь сохранить на губах жар его поцелуя, и неуверенно взглянула на него. Но увидев, что Дон пристально наблюдает за ней, неловко уронила руку и, смутившись, отошла от него. — Это не должно было случиться, — выдавила она из себя, с некоторым беспокойством, ожидая его реакции.

Губы Дона медленно искривились в улыбке.

— Я другого мнения.

— Это… это было неправильно… было ошибкой, — настаивала Аврора, но голос ее звучал весьма неубедительно.

— Ну, если ты так считаешь… — произнес он, глядя на нее с затаенной нежностью.

— Мне надо идти, Дон. — Она отвернулась от него. — Боюсь, что не могу больше никого видеть. Я слишком… слишком…

— Переутомилась? — деликатно подсказал он. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

— А как же твои гости? — Она бросила на него робкий взгляд.

— Так и хочется послать их ко всем чертям. — Он улыбнулся своей ленивой улыбкой, самым странным образом влиявшей на ее пульс. — Но не могу. Поэтому отвезу тебя и придется возвратиться назад.

В Годар-хаус они ехали в полном молчании, и Аврора была благодарна Дону за то, что он не пытался завязать разговор. В ее душе царило полное смятение, ее переполняли самые разнообразные чувства. И каждый раз, когда Аврора вспоминала о поцелуе Дона, ее окатывала волна нестерпимого жара.