Белая ворона в академии Аусвер - Диана Хант

— В деканат? Зачем?

— А я знаю? — развела «соколица» руками. — Сенеке ты зачем-то понадобилась.

Последняя фраза адресовалась, несомненно, мне. Только вот смотрела Жасмин на Юджина с видом победителя.

Тот, едва услышав имя Сенеки, напрягся.

— Кто это? — спросила я у него, чувствуя, как внутри всё леденеет.

Юджин перевёл взгляд с меня на Жасмин и процедил сквозь зубы:

— Тринадцатый Магистр.

 Когда в деканате сказали, что интересующая его студентка находится в парке, Бенжамин не стал настаивать на том, чтобы её привели в кабинет. Решил сам спуститься.

Так даже лучше.

Посмотреть на это чудо в более приватной обстановке…

То, что Тринадцатый Магистр увидел, высматривая студентку сквозь живую изгородь, ему понравилось.

На контрасте с сочной зелёной листвой она казалась совсем беленькой, словно нарисованной.

В академической мантии, не скрывающей гибкости фигурки и аппетитности форм, с толстой белоснежной косой, перекинутой через плечо, с серьёзным взглядом розовых, словно сияющих изнутри глаз… вся такая воздушная. Было в ней что-то «не от мира сего». Непонятное, необъяснимое. Нет, конечно, не Богиня — слишком уж та неприступна и, чего греха таить, пугающа…

Скорее, ожившая статуя с едва заметным румянцем на идеальных мраморных щеках, или же ангел, только ступивший на грешную землю.

Только вот чувства вызывает совсем «не ангельские», отнюдь…

Чувства?!

Триум — да и всё живое — под угрозой, ему самому осталось… сфинксы его знает, сколько ему осталось… Стоп! С чего он вообще вспомнил о самочувствии? Не потому ли, что ноющая весь день фистула именно сейчас, когда он увидел девчонку, будто исчезла, а раздирающая душу тьма отступила, затихла, как море в штиль?

Смутившись собственных мыслей, Бенжамин окликнул студентку:

— Аврора Зайко?

Она резко обернулась — коса взвилась над плечом и описала в воздухе дугу красной лентой.

Но если вчера в прозрачных розовых глазах проглядывался интерес, недоумение… может быть даже, симпатия, то сегодня, стоило ей заметить его, взгляд стал колючим, губы же сжались в одну линию.

— Тринадцатый Магистр? — кивнула она.

Так могла поприветствовать подданных королева, первая леди, наконец, но никак не сопливая студентка, встретившая куратора своей академии!

— Тебе рассказали, кто я, — не стал отпираться Бенжамин и сразу перешёл к наступлению. — Прогуляемся?

Девчонка равнодушно пожала плечами. Выражение лица у неё стало отстранённым, с едва уловимой ноткой злорадства.

«А разве я могу отказаться?» — говорил её взгляд.

«Не можешь», — отвечал, в свою очередь, его.

Какое-то время они молча шли по дорожке.

— Как ты разместилась? Как первый учебный день?

— Спасибо, познавательно, — кивнула девушка и так сверкнула своими турмалиновыми глазами, что сердце пропустило удар.

— Может, хочешь спросить о чём-то? — спросил Бенжамин, чувствуя себя глупо.

— Что вы делали в кустах? — он не ожидал, что она ответит так быстро, как будто только и ждала этого вопроса. — Шпионили?

Бенжамин поморщился. Нахваталась уже.

— Шпионят тайно, — сдерживая порыв поставить студентку на место и стараясь, чтобы голос его звучал ровно, проговорил Бенжамин. — А я — курирую.

Она вскинула на него взгляд и тут же отвернулась. Словно взмах кисти, который вскользь прошёлся по полотну.

— Значит, надзиратель, — холодно проговорила она. — У нас таких жандармами зовут. Но у вас, в Преториуме, всё так утончённо!

— Послушай-ка, — начал было он угрожающе и Аврора резко остановилась.

— А то что? Ну что? Убьёте меня? Прямо сейчас? Давайте!

— Очень неприятно убивать того, кто сам нарывается, — серьёзно ответил Бенжамин.

Аврора склонила голову набок и дёрнула уголком рта, показывая, что оценила шутку.

— Ну так выкачайте сперва магию, — процедила она. — И сразу станет приятнее.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь!

— Ну так просветите меня! Ну же? Куда пойдёт изъятая сегодня магия? Может, на спасение всего человечества? Или на золотых рыбок в чьём-то бассейне?

— Вы забываетесь, студентка Аврора Зайко!

— Это вы забыли, что значит быть и оставаться человеком, Бенжамин Сенека! — выкрикнула она и плюнула ядовито: — Кур-р-ратор академии Аусвер. Тринадцатый Магистр. А по сути — надзиратель. Жандарм. Вы даже хуже миротворцев!

Она говорила, сыпала обвинениями… Каждое слово падало камнем. А Бенжамин смотрел на неё — маленькую, худенькую, такую бесстрашную… и перед глазами вдруг встала вчерашняя картинка с Распределения. Как она стояла обнажённая, напротив. Вслушивалась в его изменённый микрофоном голос. Готовая сделать всё, что он скажет. Ожидающая только его приказов.

Он даже зажмурился на миг — таким ярким оказалось видение.

Что-то вдруг поднялось с самой глубины души. Отозвалось жаром в паху, набатом в висках. Что-то было в ней такое, что глазам становилось больно смотреть. Словно нестерпимый, режущий луч прожектора, направленный в лицо.

Бенжамин сам не понял, как это произошло.

Какая-то неведомая сила заставила схватить девчонку за руку, дёрнуть к себе.

А когда она оказалась прижатой к его груди и замолчала, застыла испуганным зайчонком, он вдруг склонился к самому её лицу и накрыл губы своими.

От неё пахло юностью и какао, губы оказались сладкими, как шоколадный пудинг. Он провёл пальцами по гладкой тёплой щеке, зарылся в мягкие, как пух, волосы.

Она сдавленно пискнула, упираясь в его грудь ладонями, лишь усиливая волну жара, отзывающегося внизу, заставляющего кровь закипать в жилах, отдаваться пулемётной очередью в висках!

Он только прижал её сильнее, так, что она выдохнула изумлённо.

Он целовал беспрекословно властно, с какой-то болезненной жадностью, чувствуя небывалый прежде прилив сил. Магических, физических — он был не в состоянии различить. Её мягкие, нежные губы подрагивали, но она больше не упиралась ладонями, не пыталась высвободиться. Несколько томительно-сладких секунд — и вот она ответила на поцелуй, отчего ощущения смешались, слились в единый безумный водоворот!

Поцелуй становился всё более острым, пряным, волнующим.

Каждое движение его губ, усиленное резонансом её нежного отклика, дарило такой мучительно-острый всплеск удовольствия, что Бенжамин чувствовал — ещё немного и он не выдержит. Сорвётся, как мальчишка, разожмёт пальцы и утратит остатки контроля и здравого смысла.