Хранящая прах - Властелина Богатова

Мирина и сама не поняла, в какой миг впустила его в себя. Затаилась, когда твердью каменной он заполнил ее, туго проникая. Мирина отчаянно обняла его налитые, обожженные степным солнцем плечи, спасительно прильнув к нему всем телом, сотрясаясь от дикого волнения и новых ощущений, которые Вихсар дарил ей, а как нашла опору, впустила глубже. Поплыло все, завертелось, закачалось под сначала плавным скольжение, а потом твердыми толчками. Рвано дыша через раскрытые губы, Мирина цеплялась за него, ощущая под ладонями, как кожа спины становится влажной, и сама она от усилий уж покрылась испариной.

Вихсар задышал сбивчиво в шею: горячим комом катилось его дыхание, окутывая — мелкие завитки волос на шее Мирины становились мокрыми, облепляли. Скользнул губами по открытой для поцелуев белой шее княжны, и обхватив за бедра, притянув теснее, Вихсар задвигался быстрее, непрестанно проникая в лоно. Мирина, обхватив его взмокшую сильную шею, посмотрела в глаза, пока не потемнело все кругом, всхлипывая, запрокинула голову, отчаянно поддаваясь бедрами ему навстречу, пока всю ее не затопило теплой волной, разом отяжеляя тело, опрокидывая княжну в пропасть. Сотрясаясь под глубокими проникновениями, Мирина смотрела из-под потяжелевших от влаги ресниц в глаза Вихсара, наблюдая, как в черных безднах буйно зажигались костры, густо, жарко, а потом их заволокло — на лицо хана лег след сладострастной муки. Одновременно что-то горячее заполняло ее изнутри. Вихсар выпустил бедра, опершись мускулистыми руками по обе стороны княжны, продолжал неумолимо проникать до конца, наслаждаясь ее обессиленной влажной теплотой.

Мирина под его сокрушающими ласками дрожала вся: руки и ноги потяжелели и, казалось, не сдвинется и с места. Вихсар склонился еще ниже, амулеты легли ей на грудь прохладной тяжестью. Но все же нашла в себе силы и провела ладонями по тугим дрожащим от натуги буграм мышц рук и шеи.

Он закрыл глаза и остановился, уронив голову, приникнув к высушенным огненным дыханием губам. Оставаясь внутри, целовал проникновенно и нежно, смакуя ее губы, чуть прикусывая, собирая растекшуюся по телу блажь, потом покинул ее лоно. Мирина явственно почувствовала излишнюю влагу. Тело вновь приняло его, и семя его теперь внутри нее. Теперь ей не нужно было пить трав.

— Иди ко мне, — он лег рядом, притянул княжну к себе, укладывая на грудь утешающе, как маленькую девочку, повел ладонью по волосам. — Ты устала, Сугар, тебе нужно отдохнуть.

Мирина сбросив тяжесть, все же обняла его за пояс, чувствуя под ладонями ткань повязки, слышала, как сердце неровно колышется под его ребрами. Закрыла глаза, кровь шумела в голове, дрожь не отпускала, горячие объятия хана разнежили еще больше, и едва Мирина сомкнула глаза, как упала в пуховую перину сна, слыша его унимающееся дыхание уже на краю небытия.

[1] Суб — мужская рубаха.

[1] Нукер — умелые воины, всегда готовые к бою.

[2] Куйнак — мужская и женская рубаха, одевается сразу на голое тело и носится навыпуск.

[3] Кадфа — свадебный женский платок.

Небесное око слепило мятежно и холодно, выглядывая из-за окоема, взирая на вереницу всадников гневным прищуром старца, опаляя затянувшийся низкими тучами небосвод пепельным вересковым светом. Поднявшийся сухой ветер ревниво лохматил облака, разрывал их в клочья, трепал плащи гридней и гривы жеребцов, уносил прочь в пустынные дикие дали дым костров оставшегося позади лагеря, а еще обрывки слов и запах снеди — живой дух, которым покормится бескрайнее раздолье. Степь волновалась. Воины из десяти всадников во главе княжичей ехали молча. До Вершуха оставалось недолго — обогнуть излучину, пройти пологие курганы и выйти к уговоренному месту. Арьян вспомнил, как вчера вновь вернулся Найир с ответом от хана о том, что согласен он встретиться. Заримир и Карай остались в лагере.

«Булаты куском войлока начищать», — как усмехнулся тот, не обижаясь, что не взял его Ерислав с собой. Да и чем еще заняться в этой пустоши, на никем не обжитой земли, кроме как ласкать оружие в руках в ожидании лютой схватки, за одно и на нужный лад настроиться. Конечно, одни без подмоги не поехали — и позади еще дюжина лучников во главе Векулы. Прикроют на тот случай, если сеча развяжется — кто знает, до чего договорятся и во что встреча эта выльется.

— Сварог[1] ныне возмущен, — Ерислав напряженно поводил глазами по занимавшемуся рассветом простору. — Не к добру.

Арьян вновь глянул ввысь — только вчера было ведрено, а ныне и на дождь.

— Не нравится мне, что заставили ждать так долго, — намотал на кулак узду Ерислав — тревожился.

Арьян сохранял ледяную твердость, хоть это и давалось ему с трудом. Знать, что княжна рядом, но не иметь возможности поехать и забрать ее, вырвать из волчьей стаи, едва ли не на части разрывало: спал плохо, все думал о том, что станет говорить валгановскому вождю, ведь надеяться, что он добровольно отдаст Мирину было напрасно. Когда конные стали огибать неширокое скальное русло, пуская лошадей по высокому берегу, Арьян, поддев пятками соловой масти скакуна, поторопил отряд. Хотелось уж послушать хана, что ответит он на его требование — дать обещанный подарок. Не успели выехать за курганы, как показались валгановские нукеры в мехах и островерхих шапках, поблескивали холодно пластины брони, среди них имелись и лучники. Арьян насчитал с десяток. Приостановив коня, издалека напряженно вглядывался в лица, выискивая хана, хотя его найти было легко: по богатому снаряжению да упряжи, ко всему со статностью соперничать тоже было не с кем. Ближник его Угдэй, которого Арьян уже не раз видел, держался по правую сторону от вождя.

— Припозднились мы маленько, — усмехнулся Данимир, приблизившись. — Говорил я тебе, Гайша, кашу не есть, семеро одного ждали, — повернулся он к гридню.

Мужчины захохотали. Гайша — парень из отряда Карая — покраснел, как рак вареный.

— Так не почуял, что кислая была.

Арьян хмуро глянул на брата — он, как всегда, нашел время шутить.

Хан, отделившись от своего отряда, пустил жеребца вперед. Арьян, сжав кулаки, напрягся до предела.

— Может, я с тобой? — попросился Данимир. — Все же тоже причастен. Могу, коли что, подтвердить.

— Оставайтесь здесь, — велел Арьян, глянув твердо на Ерислава. Тот кивнул в ответ, опуская ладонь на рукоять булата, сжал.

Давая знак своим воинам оставаться на месте, Арьян развернул скакуна, рванул вперед. Приостановил солового, когда поравнялся с ханом. Понадобилось много воли, чтобы внешне оставаться спокойным, когда внутри кипело, как в жерле вулкана. Вихсар осмотрел его спокойно и непритязательно.

— Думаю, здороваться теперь уж не станем, — начал Арьян, переводя взгляд на окоем. Щуря на солнце глаза, краем глаза наблюдал за вражеской ватагой.

— Мне передали, что ты приехал требовать то, что я когда-то пообещал тебе. Хотя о мире говорить теперь уже сложно, но раз я дал обещание, то готов выслушать. Что ты хочешь?

— Ты знаешь что. Я приехал за княжной Мириной. Отдашь добровольно, значит, разойдемся, и я постараюсь сохранить согласие, а не отдашь…