Охотник - Джеймс Олдридж

— Почему ты не попросишь себе участок в бобровом заповеднике Джеймс-Бэй? — спросил Рой у Боба.

Как некоторые другие заповедники Канады, Джеймс-Бэй был крупным лесным заказником, закрытым для всех трапперов, кроме ограниченного количества индейцев; это были угодья, кишевшие молодыми бобрами, и огражденные законом бобры быстро размножались и давали верный улов.

— Не знаю такой земли, Рой, — сказал Боб.

Рой знал: Боб хотел этим сказать, что Муск-о-ги его дом, дом его предков. Он не хотел покидать его, как Рой не хотел покидать Сент-Эллен.

— Ты прав, — медленно промолвил Рой. — Джеймс-Бэй это очень далеко отсюда.

— Кончится тем, что я стану фермером, расчищу вот тут лес и буду фермерствовать, — сказал Боб. Как и Рой, он знал, что дичь уходит на север и скоро совсем исчезнет. Как и Рой, он знал, что никогда не сможет покинуть лес, и чем покидать его, он готов был попробовать фермерство в лесу.

— А что говорит уголовный кодекс насчет угодий на севере? — спросил его Рой. — Ведь ты мог бы попытаться получить участок на севере?

— Трудно сказать, Рой. Одно дело, когда читаешь закон, совсем другое, когда его нарушаешь, особенно уголовный кодекс.

Уголовным кодексом обычно называли положения об индейцах. Рой читал эти положения, читал их в хижине Боба, где они висели как еще одна из насмешек Боба над белыми. Рою они показались настолько похожими на положение о дичи, что он пришел к заключению, что индейцев сохраняют как дичь, как осколок естественной и желательной лесной жизни, которой нельзя было дать вовсе исчезнуть.

— Ну что ж. Я пойду, Боб, — сказал Рой.

Вид индейца начинал угнетать его. Мысль, что Индеец Боб обречен оставаться тут, — все равно, будет ли начисто выловлено его угодье, или нет, — всегда угнетала Роя.

— Когда ты собираешься уходить к северу на новые земли? — спросил индеец Роя.

Рой уже начал переходить речку.

— Еще не знаю. Боб, это будет зависеть от многих обстоятельств. Но скоро это выяснится.

— А Сохатый тоже где-нибудь близко? — перекрикивал Боб шум порогов.

— Да. А что?

— Кто-то ставил капканы на моей плотине у старых коряг. Должно быть, Сохатый.

— Ты так думаешь? — ответил Рой. Теперь ему тоже приходилось кричать.

— Скажи ему, если он будет искать свои капканы, что они висят на сухом дереве около плотины. — В этом не было злого умысла, индеец поступил так, как поступил бы любой траппер, найдя на своем угодье чужие капканы: он снял бы их и повесил. Во второй раз он имел право взять их себе.

— Ладно, Боб. Увидимся, когда я буду возвращаться.

— Счастливого пути, Рой.

Рой перешел реку и заброшенной тропой пошел на север, к Четырем Озерам.

Еще засветло он добрался до своей хижины, скатившись с последнего склона, как перегруженный состав, который давит на паровоз и подгоняет его. Пока он зажигал лампу и разводил огонь, мыши разбежались по углам и оттуда наблюдали, как он распаковывает провизию и прячет ее в прочный ларь, весь источенный следами их зубов. Рой устал; поужинав, он пригасил огонь, повалился на койку и заснул безмятежным сном.

Утром Рой быстро и сноровисто принялся за свой массовый облов.

Прежде всего он проверил капканы на Четырех, Озерах, сняв одного бобра и одну ондатру. Потом стал расставлять капканы во всех мало-мальски пригодных местах. У него в хибарке на Четырех Озерах было десять старых капканов системы «Ньюхаус»; он их починил, вычистил и расставил по бобровым запрудам, на кормовых площадках ондатры и у хаток. Он поставил полдесятка капканов первого номера по берегам и на песчаных отмелях. Эти предназначались для норок, которые каждую ночь бродят по берегу в поисках рыбы и лягушек. Покончив с Четырьмя Озерами, Рой совершил двухдневный поход в сторону, на север от угодий Индейца Боба, к Зеленым Озеркам. Это были глубокие озера, не очень удобные для бобров, но здесь могли водиться норки и, может быть, выдра. Прежде всего надо было разведать дичь, разыскать красноречивые кучки окровавленных перьев у обиталища норок, неприступные убежища ласок, скользкие глиняные склоны, по которым выдры, играя, съезжают в воду. Он обнаружил мало следов выдры или норки, но там, где они были, расставил капканы, расставил искусно, используя для приманки рыбу, наловленную сетью в Четырех Озерах. На одном из Зеленых Озерков были две небольшие бобровые запруды, и тут он тоже поставил три капкана прямо у хаток.

— «Запрещается законом, — громко распевал Рой, ставя свои капканы, — любому гражданину ставить капкан ближе чем в пяти футах от обиталища бобра». Ну что ж, господин губернатор, я, кажется, нарушаю закон, но извольте пожаловать сюда и поймать меня на месте преступления. Пожалуйте сюда и посмотрите, как приходится бедному человеку изворачиваться, чтобы взять какого-то несчастного проныру — бобра.

Когда Рой расставил все свои капканы, он стал устраивать западни.

Он хорошо знал и параграф о западнях, и, так как единственным источником печатной поэзии для Роя был язык положений о дичи, он охотно цитировал вслух выдержки из закона. Параграф был очень прост, он гласил, что любому гражданину запрещается законом пользоваться западнями для любой цели на всем протяжении округа Сент-Эллен.

Рой устраивал западни в расчете на любую дичь, какая бы в них ни попалась, будь то рысь, лиса, куница-рыболов или даже волк. Волчьи шкуры шли за бесценок, но за волка старше трех месяцев платили премию в двадцать пять долларов; и хотя Рой считал это лишь яростной местью закона по отношению к четвероногому охотнику, он не упускал и этой возможности.

— Идет война, — говорил Рой звериной братии на охотничьих тропах, — и кто-нибудь должен в ней победить. Кто-нибудь должен перехитрить другого. Так берегись же, свирепый волчище, кровопийца-норка, сторожкая лисица, залегшая в чаще рысь. Кто-нибудь из нас должен перехитрить другого.

Рой был очень хитер. Он не был специалистом по трудно уловимой дичи, но он мог перехитрить ее, потому что знал ее повадки. Вся дичь ходила по тропам, пробитым крупным зверем, таким, как олень или лось. На таких тропах Рой и ставил свои западни. Хитрее всего он устраивал их на лисицу. Обычно Рой перегораживал звериную тропу стволом; он подкатывал ствол к месту рычагом, к которому прикасался только в перчатках, совершенно устраняя всякий человеческий запах. Перегородив дорогу, он обматывал один конец длинной проволоки вокруг тяжелого ствола, а затем прилаживал петлю так, что лисица должна была попасть в нее, если бы вздумала обойти ствол. Делалась западня из стальной рояльной струны, прочной и упругой; чтобы и на ней не было следов прикосновения человека, Рой натирал ее воском. Некоторые трапперы пользовались для этого мускусом бобра или крысы, но Рой считал, что чем привлекать чуткий нос лисицы этим ложным запахом, лучше нейтрализовать западню безразличным запахом воска. Он еще никогда на деле не проверял этой своей теории, но теперь, расставив западни в большом количестве вокруг Зеленых Озерков и Четырех Озер, а также по хребтам и долинам, он должен был на опыте проверить настоящую их цену и свое собственное охотничье мастерство.