Чего желает джентльмен - Кэролайн Линден

Посетительницей оказалась его «супруга». Слава Богу, она сменила свое унылое серое платье. Маркус терпеть не мог, когда женщины надевали платья тусклых цветов, особенно если они были недурны собой, а стоявшая в дверях дама, как ни странно, была отнюдь не уродина.

Темно-синее платье, совсем простое, но по фигуре, и синий цвет подчеркивал теплый тон ее кожи. Зачесанные назад темные кудри, изящная линия шеи и плеч. На Ханне не было никаких украшений. Вот только взгляд, к сожалению, не изменился. Нет сомнения: она бросала ему вызов.

– Сэр, могу ли я переговорить с вами? – спросила Ханна.

Адамс вскочил, безжалостно топча письма и приглашения. Выпучив глаза, он смотрел на вошедшую, а потом отвесил ей такой почтительный поклон, какого не увидишь и при королевском дворе. Маркус закрыл глаза, чтобы не смотреть на это безобразие.

– Разумеется. Адамс, заканчивайте свои дела.

– Мадам, умоляю меня извинить, – бормотал растяпа-секретарь, кланяясь и рассыпая письма по полу. Он бросил отчаянный взгляд на хозяина, но тот и не думал его спасать. В конце концов, они работают, или пытаются работать. Каким бы ни было ее дело, оно может подождать.

– Возможно, через несколько минут, – сказал он «жене». – Я приму вас в библиотеке.

– Хорошо, – натянуто произнесла Ханна и присела в реверансе весьма раболепно. – Простите, что помешала, милорд. – Она снова присела.

Адамс посмотрел на герцога с неприкрытым любопытством. Маркус выругался про себя. Ей обязательно было выставлять его дураком?

– Задержитесь, – рявкнул он, когда она собралась выйти из кабинета. – Адамс, оставьте нас на минуту.

Секретарь с вымученной улыбкой вылетел за дверь и с грохотом захлопнул ее за собой. Этот человек не мог выполнить простейшего указания! Герцог холодно смотрел на посетительницу.

– Что такого вы должны сообщить, что не терпит отлагательств? – спросил он и откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой пальцы.

Ханна ответила ему сердитым взглядом. Секретарь боялся герцога как огня, а вот она не боялась его совсем. Тем более после дня, проведенного в герцогском доме.

Она нашла его далеко не сразу. Сначала пришлось выдержать новую атаку Розалинды относительно похода к портнихе. Потом проснулась Молли, полная сил и желания действовать. Затем настало время второго завтрака, который подавал целый полк безмолвных слуг в огромной, точно собор, столовой.

К счастью, Селия увела Молли осматривать дом, и Ханна смогла обратиться за помощью к Розалинде – самостоятельно отыскать герцога ей оказалось не под силу. Та охотно пришла ей на выручку. Очевидно эта добрая дама была на седьмом небе от радости, что пасынок наконец женился. Печально, что радость эта будет недолгой.

– Если доводы разума бессильны, – сухо начала она, – тогда, возможно, деньги сделают дело? Ваша мачеха намерена скупить в магазинах все, что приличествует гардеробу герцогини. Немедленно! Велите ей этого не делать! Или позвольте, я сама ей скажу. Иначе вы потеряете сотни фунтов!

Сумму Ханна назвала по наитию. Она и понятия не имела, сколько может стоить шелковое бальное платье, не говоря уже о меховых накидках или атласных туфельках, о которых с таким восторгом говорила Розалинда.

– А вы против? – Выражение его лица оставалось невозмутимым.

– Это вы должны быть против. Деньги будут выброшены на ветер.

Он дернул плечом.

– Не ваши же. Какое вам дело?

– Самое прямое. Разве я могу ее так обманывать? Она уже мечтает устроить бал! Если вы позволите ей покупать наряды, то в следующий раз она закажет орхидеи. И это пустяк по сравнению с тем, какую свадьбу ваша мачеха собирается закатить. Заметьте – официальную свадьбу!

Ей хотелось вцепиться в него и трясти как грушу – настолько она разозлилась.

Герцог вздохнул, глядя на Ханну с видом мученика, терпение которого на исходе.

– Пусть Розалинда и Селия делают, что хотят, – сказал он таким тоном, будто втолковывал урок слабоумному ребенку. – Это мои деньги, мой дом и моя семья. Сделайте вид, что радуетесь жизни, или ходите в мрачности – мне все равно. Однако предупреждаю вас: они не должны узнать правду. И хорошенько подумайте, прежде чем действовать мне наперекор. На удар я привык отвечать ударом, только вдесятеро сильнее.

– Вы просите слишком о многом, – сказала Ханна, и голос ее дрогнул.

Его взгляд был по-прежнему холоден.

– Все, чего я прошу, так это держать в тайне один факт. Пока вам достанет благоразумия изображать герцогиню, с вами будут обращаться как с герцогиней. Я бы предпочел обойтись без того, чтобы играть роль строгого супруга.

Строгого супруга?! Ханна поджала губы. Вот наглость!

– Как вам угодно, милорд, – процедила она сквозь зубы.

– Ваша светлость, – отчетливо произнес он.

Ханна застыла. Что он хочет этим сказать? Она обернулась, подозрительно сощурившись.

– Ваша светлость – так положено обращаться к герцогу и к герцогине, – продолжал Маркус. – Никаких «милорд» или «миледи».

Ханна была готова взорваться. Еще и упрек! Она никогда не общалась с герцогами и не предполагала для себя подобной возможности.

– Я привыкла обращаться к мужу по имени, – ответила Ханна, поднимая голову.

Он сделал нетерпеливый жест рукой.

– Отлично. Я разрешаю вам называть меня Эксетер.

– Это ваш титул, а не имя.

– Эксетер, – сказал он ледяным тоном. – Я никому не позволяю вольностей.

Ханна склонила голову набок.

– Хорошо. В следующий раз, когда Розалинда спросит, почему я обращаюсь к вам столь официально, я отвечу, что между нами нет близости.

Он даже подскочил.

– Вы не станете обсуждать с ней наши отношения!

– Почему? Она как раз только об этом и говорит. Как мы познакомились? Как вы покорили мое сердце? Когда я впервые поняла, что люблю вас? – Ханна начинала получать удовольствие от того, что дразнила этого грубияна. Она закатила глаза с самым невинным видом и улыбнулась. – Кроме того, отсутствие близости послужит прекрасным оправданием моего отъезда. Разве нет? – Может быть, это хоть немного собьет с него спесь?

Маркус не верил собственным ушам. Вот это самообладание! Она не только намерена обращаться к нему по имени – это было запрещено всем, кроме членов семьи, – но еще и смеет угрожать! У нее ни приданого, ни собственности, ни имени, ни хорошего происхождения и никакого положения в обществе. Если мужчина его ранга женится на такой женщине, то исключительно из-за любви или страстного желания. На первое он, по мнению очень многих, неспособен. Однако заподозрить его в отсутствие второго не осмелится ни один человек в Лондоне – особенно если она умеет улыбаться так лукаво и кокетливо, как сейчас.