За все спрошу жестоко - Владимир Колычев

– Ну, пацаны, давайте выпьем за наши боевые дела! Чтобы все в Москве знали, какие мы крутые! Чтобы нас все боялись! – толкнул тост Кит.

Он тоже, похоже, прилично под градусом. Но его можно понять. Не повезло ему сегодня в схватке. Зря он против Клюва выставился. Клюв не посмотрел на статус Кита и с такой силой врезал ему промеж глаз, что того выносили с ринга. А нельзя садиться за стол в расстроенных чувствах...

– А мы крутые!

Джема слегка отстранилась от Семена, но все равно ее голос оглушительно прозвучал над ухом:

– Мы крутые, потому что с нами Сэм! Он и с люберами разобрался, и с блатными!

Не хотел Семен больше пить, но рука сама потянулась к стакану.

– А давай выпьем, чтобы тебе больше слова не давали!

Язык едва ворочался, и Семен решил, что никто не разобрал его слов. Но нет, все вокруг засмеялись. И громче всех смеялся Кит. Не понравилось ему, что сказала Джема, поэтому смех у него нервный, срывающийся. Конечно, ему хочется быть в бригаде самым крутым. Но разве ж Семен против? Пусть будет. Если может...

Семен выпил и... открыл глаза.

Ничего не понятно. Комната темная, но в прихожей за стеклянной дверью горит свет. Да из окна струится лунное сияние. Видно, что на кровати с ним кто-то лежит. Парень какой-то. Но почему он совершенно голый?

– Эй!

Сначала Семен должен был прогнать этого извращенца, а потом узнать, где он и как здесь оказался. Но парень и не думал уходить... Да и не парень это, а Джема.

Она спала, но, услышав его голос, мгновенно проснулась. И жадно накрыла ртом его губы. Плоская она, как доска, пресс накачан, но талии нет и в помине. Ноги кривые, бедра сильные, широкие, а задница тощая. И кожа на ощупь сухая, если не сказать, шершавая. И губы невкусные.

Но Семен уже не хотел спрашивать девушку ни о чем. Во-первых, и так понятно, как он здесь оказался. Со спиртным перебрал, оттого и случился провал в памяти. Не помнил, как оказался у Джемы дома. Но ведь это произошло. И он у нее в постели голый...

Но как потом смотреть ей в глаза?..

Только почему он должен мучиться этим вопросом, если Джема сама лезет? И поцелуй у нее глубокий, и шаловливые пальчики нащупали его член. Она ничего не стесняется, значит, и ему совсем необязательно держать себя в узде...

Джема и сама разгорячилась, и его довела до кипения, но все-таки забралась на него с трудом. И даже с болью...

А когда Джема ушла в душ, в свете из прихожей он увидел кровь на кровати. Ну да, она говорила, что хочет стать женщиной, через него.

Она еще и девственница, оказывается... Да, дела...

Впрочем, Семен не переживал. Джема сама напросилась, сама пусть и расхлебывает. А он умывает руки.

Ему бы уйти, но лень подниматься. Кровать у Джемы широкая, мягкая, а на его половине чисто, сухо. И спать хочется. К тому же она ему друг. Настоящий друг, с которым можно все...

Он уже засыпал, когда Джема тронула его за плечо. Семен открыл глаза.

– Встань, – тихонько попросила девушка. Я постель сменю... Кровь у меня, – с тихой радостью сказала она.

Сегодня она рассталась с девственностью, и он должен об этом знать. Кажется, это называется саморекламой.

Семен поднялся, подождал, пока она сменит простыню, потом бухнулся на постель и закрыл глаза.

– Ты слышал, кровь у меня?

– Угу.

– Ты сделал меня женщиной.

– Угу.

– Теперь я твоя женщина.

– Угу.

– Можешь ухать, как филин, мне так нравится.

– Угу.

– Мне все в тебе нравится... И я так счастлива... Так счастлива, что переступила через себя... Если бы не Кузов, не знаю, как бы тебе все сказала... А Кузов меня любит.

– Угу.

– Ты же не отдашь меня Кузову?

– Ты же не вещь, чтобы тебя отдавать.

– Да, конечно, я не вещь. Я женщина. И хочу, чтобы меня любили. Хочу, чтобы ты меня любил...

– Прямо сейчас? Не получится. Домкрат сдох, масло в нем закончилось. Давай подождем, пока подвезут.

– Я не о том. Я хочу, чтобы ты меня всегда любил.

– Я тебя люблю. Как друга.

– Я тебе больше не друг. Я твоя женщина.

– А моя женщина не может быть мне другом?

– Она больше, чем друг.

– Да? Мне надо это осмыслить. Подожди, ничего пока не говори...

И снова Семен стал проваливаться в сон, но Джема попыталась вытянуть его на разговор. И это у нее получилось. Потому что в ее устах прозвучало имя «Наташа».

– Я знаю, она тебе очень нравилась. Но это же в прошлом?

– Что в прошлом?

– Вот именно, что. Наташа твоя в прошлом?

– Ну, если ты считаешь, что она моя...

– Она не твоя... Если бы она была твоя, ты бы за нее дрался. А ты не дерешься. И не пытаешься отбить ее у Алекса.

– Думаешь, надо отбить?

– Не надо!.. Забудь о ней! – чуть ли не потребовала Джема.

– А ты думаешь, я не забыл?

– Думаю, забыл. Ты же не встречаешься с ней?

– А вдруг?

– Только попробуй!

Семен пожал плечами. Наташа ему очень нравится, но при этом он действительно не ищет с ней встречи. А ведь Алекс не стена, его подвинуть можно. А Семен и вправду не пытается отбить у него Наташу. Почему? Может, потому, что привык к такому положению вещей? А может, он ждет, когда Наташа сама упадет в его объятия? Ведь он же собирает деньги на квартиру, машину... Уже к лету он может владеть и тем и другим. Но уйдет ли Наташа к нему от Усыгина? Сделает ли он ей такое предложение? Она очень красивая, она по-прежнему волнует его воображение, но ведь он не страдает по ней, не плачет в подушку по ночам...

Пацаны говорят, что у него твердый характер. А может, это просто душа у него такая черствая?

– Не нужна она тебе, – решила за Семена Джема.

Парень пожал плечами. Может, она и права. Может, и не нужна ему Наташа. Но тогда ему и сама Джема не нужна. И вообще он очень хочет спать...

Утром Семена разбудил запах жареного лука. Только глаза открыл он не сразу. Голова тяжелая, ощущение такое, что вместо мозга там раскалывающийся на части камень. Во рту сухость, к горлу подступает тошнота, ноги тяжелые, ломота в костях. Голова соображала туго, но все-таки он вспомнил, где находится и почему ему так дурно.

Перебрал он вчера на банкете, каким-то непонятным образом оказался у Джемы в постели. Он хорошо помнил, как помогал ей расстаться с девственностью. И еще помнил, что ночью ему было совсем не так хреново, как сейчас. Тогда почему утром похмелье такое невыносимо тяжелое?..