300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Горго улеглась на ложе и широко развела в стороны свои полные белые бедра. При этом она улыбалась Леарху дразнящей улыбкой, играя кончиком языка возле уголков губ. Нежные пальцы царицы касались то ее груди, то нежного живота, то пробегали по светлой вьющейся поросли над ее розовым лоном. Потеряв самообладание, Леарх скинул с себя хитон и сандалии, взобрался на постель и соединился с Горго своим затвердевшим мужским естеством. Леарх только начал свои ритмичные телодвижения, а Горго уже испустила блаженный стон, ее пунцовые уста раскрылись, по румяному лицу растеклось сладостное умиротворение.

Через какое-то время в спальню вошла Дафна.

— За Леархом послали слугу, его ждут в трапезной, — сказала она с беспокойством в голосе. — Я отправила слугу назад, велев ему передать Леониду, что Леарх занят беседой с царицей, которая не продлится долго. Вы уже закончили?

Леарх хотел было подняться с ложа, но Горго не позволила ему этого. Она села на него сверху, всунув его упругий стержень в свое узкое чрево, увлажненное соком желания.

— Ты все правильно сделала, Дафна, — взглянула на подругу Горго. — Думаю, минутка-другая у нас еще есть! А, Леарх?

Опершись ладонями в мускулистую грудь Леарха, Горго принялась плавно и сильно двигать вверх-вниз своими округлыми ягодицами, с еле слышным чавкающим звуком насаживаясь своим лоном на торчащий колом могучий жезл своего юного любовника.

Видя, что Дафна не уходит, но, подняв с полу хитон брата, молчаливым жестом показывает своей царственной подруге, что пора бы проявить благоразумие, Горго обронила задыхающимся горячим шепотом:

— Сейчас, Дафна!.. Сейчас!.. Еще чуть-чуть!..

Внезапно дверная занавеска колыхнулась, и в спальню вошел царь Леонид.

— Так вот чем вы тут занимаетесь! — насмешливо промолвил он, с некой укоризной покачав головой.

Дафна прижалась спиной к стене и замерла, стыдливо опустив глаза. Лежащий на ложе Леарх покрылся мертвенной бледностью. Горго, не слезая с Леарха, закрыла свое раскрасневшееся лицо руками.

— Леарх, я жду тебя в трапезной, — строго сказал Леонид. — Поторопись, иначе ты пропустишь самое интересное в рассказе Агафона.

Не прибавив больше ни слова, Леонид удалился.

С уходом Леонида в спальне повисло долгое тягостное безмолвие.

Горго сидела на смятой постели, склонив голову в ореоле из черных растрепанных кудрей и нервно кусая ногти на пальцах правой руки. Леарх суетливо натянул на себя хитон, после чего он долго возился с ремешками сандалий, затягивая их дрожащими руками на своих щиколотках. Дафна ходила из угла в угол, то и дело поднося растопыренные пальцы к лицу, слегка встряхивая ими, словно не зная, куда их девать. У нее был очень расстроенный вид.

— Доигрались! — сердито обронил Леарх. — Говорил я вам… Как теперь выпутываться из этого?

Горго хранила угрюмое молчание, будто не расслышав сказанного Леархом.

— Леарх, умоляю, прости меня! — простонала Дафна. — Это я во всем виновата!

Буркнув что-то невнятное, Леарх опрометью выбежал из спальни. Его торопливые шаги быстро затерялись в продомосе, ведущем в мужской мегарон.

* * *

Спартанские власти, обеспокоенные неблагоприятными знамениями, отправили феоров в страну молоссов, в древнее святилище Зевса Додонского. Феорам было велено узнать у тамошних жрецов, что надлежит сделать спартанцам, дабы избавиться от свалившегося на них проклятия Талфибия.

На запрос лакедемонян оракул Зевса Додонского дал следующее изречение:

Эфоры и старейшины долго и дотошно обсуждали оракул, доставленный из Додоны. Наконец-то у них в руках оказалась ниточка, которая поможет им вывести из тупика всех граждан Лакедемона!

— Чтобы избежать гнева богов, нам следует вернуть в Спарту Демарата, подло оболганного Клеоменом и Леотихидом, — заявил старейшина Евриклид. — Нам следует не только вернуть Демарата на отчую землю, но и вновь посадить его на трон Эврипонтидов.

Среди старейшин прозвучало и такое мнение, что было бы справедливо, если бы Леотихид не только отказался от царской диадемы, но и принял смерть во искупление злодеяния Клеомена, погубившего персидских послов.

Эфоры решительно воспротивились тому, чтобы Демарат вернулся в Спарту.

Защищая Леотихида, Евксинефт говорил:

— Все мы знаем, на чем была основана вражда между Демаратом и Леотихидом. Демарат в свое время отнял у Леотихида любимую женщину, с которой тот был помолвлен. Многих граждан возмутило тогда не то, что Демарат увел невесту у Леотихида, а то, как он это сделал. Я не стану вдаваться в подробности. Думаю, они известны всем присутствующим. Скажу лишь, что, прежде чем обвинять в неблаговидных поступках Леотихида, нужно вспомнить и про некрасивые поступки Демарата. Даже бегство Демарата из Спарты есть преступление, а не жест отчаяния или обиды. Лишив Демарата царской власти, сограждане не лишали его власти вообще, полномочия полководца у него оставались. Однако Демарат счел себя глубоко оскорбленным и предпочел чужбину отеческому очагу, как будто служение Лакедемону без царской диадемы на голове есть нечто постыдное.

Ладно бы Демарат избрал прибежищем для себя какой-нибудь греческий город. Так нет же! Демарат припадает к стопам персидского царя, врага всех эллинов! Какой злобой против сограждан надо пропитаться, чтобы снизойти до служения варвару, до низких поклонов ему! Возникает вопрос: зачем Демарат это сделал? Ответ очевиден: Демарат намерен мстить спартанцам с помощью персидского царя. Леотихид, может, и не столь хорош, как царь и человек, но изменник Демарат, по-моему, во сто крат хуже его!

После речи Евксинефта прения разгорелись с новой силой. Правда, сторонников у старейшины Евриклида теперь заметно поубавилось.

Леотихиду пришлось покинуть герусию, поскольку по закону в заседании не имеет права участвовать тот, кому выдвинуто даже малейшее обвинение в чем-то неблаговидном. И тем более тот, над кем нависла угроза быть изгнанным из отечества.

Леотихид пришел домой в сильнейшей тревоге. Он сознавал, что если мнение старейшины Евриклида возобладает с перевесом хотя бы в один голос над сторонниками Евксинефта, то ему не избежать изгнания, а может, и смерти.

Потому-то, когда перед Леотихидом предстал Леарх, полный беспокойства из-за неприятности, случившейся с ним в спальне Горго, дружеской беседы у них не получилось. Не слушая сетований Леарха, Леотихид довольно бесцеремонно спровадил юношу к своей супруге, сказав ему, что Дамо желает его видеть.

«Мне бы твои печали, мальчик!» — с досадой подумал Леотихид.