Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол

– И где этот водитель?

Я опустил большой палец вниз. Немцы за моей спиной, услышав свои звания и увидев мой жест, завопили. Лейтенант-переводчик за столом едва успевал переводить. Они были готовы рассказать все. Абсолютно все, даже то, о чем ничего не знают. И они никогда в наших солдат не стреляли. Они техники, только чинят танки и никого не убивают. Да, в любом варианте истории пленные фрицы ведут себя одинаково.

Митин довольно посмотрел на меня:

– Сержант, отдыхай. Сейчас мы с этими закончим, я заберу штурмбаннфюрера в штаб, а завтра утром или днем – поговорим. Все, иди.

Я отдал честь, повернулся через левое плечо и вышел.

Я проспал почти сутки. Смутно помню взрывы и стрельбу. Но разбудил меня гвалт возле землянки. Блин, едва рассвело – 5.50. Вакуленко нет, так что я не спеша оделся и вышел. Вокруг кипела работа. Парни в комбинезонах и обычной форме натягивали маскировочные сети. Возле «Т-28» и «T-IV» стояли три «тридцатьчетверки». Угу, взвод. А вот интересно, Морозов и Шевельков беседуют с танкистами. Судя по общему настроению – инструктируют экипаж. А мои ребята где? Возле трофейной «четверки» тоже возятся танкисты. Трое красят в стандартный для РККА камуфляж. Лейтенант, поглядывая на «Т-28», рисует эмблему морской пехоты. Интере-е-есно!

Из люка водителя высунулась голова в шлемофоне. Мехвод посмотрел вокруг и заметил меня. Лицо оживилось:

– Сержант, это вы танк угнали?

Я усмехнулся:

– Мы.

– Братишка, помоги. Тут все по-немецки, никак не разберусь, что к чему.

Я кивнул и пошел к танку. Подойдя к командиру, вскинул руку к виску:

– Сержант Яковлев.

Лейтенант кивнул, старательно рисуя серп. Я это понял так, что он меня видит, но не может отвлечься. Ладно, мне-то что?

Я полез на броню. Через люк стрелка спустился внутрь, прошел через боевое отделение и встал за спиной мехвода. Стоять, согнувшись в три погибели было неудобно, так что я начал быстро показывать ему какой тумблер и циферблат к чему. Он сразу же клеил бумажки и подписывал по-русски их назначение. Там, где я понятия не имел, что это – так и говорил. Через четверть часа мы закончили, я выбрался к сиденью наводчика и там наконец разогнулся. Блин, аж спина заболела, столько стоял скрючившись.

– Спасибо, братишка. Наш техник подойдет – покажет остальное. А ты откуда эту машину знаешь?

– В учебном центре показывали, вот основное и запомнил.

– Здорово. А нас в последний момент вызвали, сказали, есть танк без экипажа. А какой – не сказали. Когда подъехали – вот удивились. Но он ничего, удобный. Хотя «Т-34» мне больше нравится.

– Привыкнешь.

В люк заглянул лейтенант.

– Разобрались?

– Да.

– Лады. А тебя, сержант, вызывают на КП.

– Понял.

Я вылез из танка и, стараясь не запачкаться, спрыгнул на землю. Меня ждал Гурамишвили. Сейчас грузин улыбался во все тридцать два зуба.

– Пошли, кацо. Капитан сказал тебя привести. Там командиров – как в штабе бригады. Сам увидишь.

В бункере действительно было людно. Кроме Ольшанского и Митина было еще три майора, подполковник и вице-адмирал. Ничего себе! Командующий ЧФ? Здесь?

– Товарищ вице-адмирал, разрешите обратиться к капитану Ольшанскому:

– Обращайтесь.

– Товарищ капитан, сержант Яковлев по вашему приказу прибыл.

– Добро.

И, обращаясь к каперангу, сказал:

– Вот, товарищ командующий, тот сержант, о котором мы докладывали. Командир отделения разведки сержант Яковлев.

Человек в морской форме внимательно меня разглядывал. А я разглядывал его. Чуть прищуренные глаза, крупный нос, жесткие складки вокруг рта и чуть раздвоенный подбородок. Иван Степанович Юмашев. Вице-, потом просто адмирал. Командующий Черноморским, а после войны Тихоокеанским флотом. Главнокомандующий РККФ. Военно-морской министр. Человек-легенда.

– Подойдите сюда, сержант.

Я подошел к столу, на котором лежала вчерашняя карта. Теперь на ней появились дополнительные пометки, но карта была та же.

– Что вы видите?

Начал перечислять обозначенные части, места расположения батарей, районы сосредоточения, рубежи атаки. Командующий слушал, не перебивая и не требуя уточнений. Когда я замолчал, чуть повернул голову к подполковнику:

– Пишите приказ.

И все. Какой приказ, не уточнил. Но, как тут же выяснилось, этого и не требовалось. Потому что бумага уже была готова и ее тут же положили перед вице-адмиралом. Он подписал, отложил в сторону, взял другой лист, потом повернулся ко мне:

– Сержант Яковлев!

– Я!

– От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за высокую бдительность, позволившую обнаружить и уничтожить подводную лодку противника, отличную боевую выучку, умелое владение боевой техникой и проявленные доблесть и мужество сержант Яковлев Сергей Юрьевич награждается орденом Боевого Красного Знамени.

– Служу трудовому народу!

Вице-адмирал протянул мне коробочку с наградой. Вокруг скупо захлопали, но быстро смолкли, потому что командующий продолжил:

– Приказом по флоту за образцовое выполнение служебных обязанностей и проявленные при этом знания, умение анализировать обстановку в боевых условиях и личное мужество сержанту Яковлеву присваивается звание младшего лейтенанта. Поздравляю, товарищ младший лейтенант.

Вице-адмирал протянул мне руку. Я еще несколько секунд оторопело смотрел на него, а потом бросил ладонь к виску.

– Служу трудовому народу!

И пожал протянутую руку. Все, я в полном ауте. Мне только что, без всяких докладных, циркуляров и согласований присвоили офицерское звание. Сам лично командующий Черноморским флотом. Я так обалдел, что непроизвольно мотнул головой. Присутствующие засмеялись. Юмашев тоже.

– Сходите на склад, получите офицерское обмундирование. Командир и в бою должен выглядеть образцово. Особенно в бою. Когда приведете себя в порядок – возвращайтесь сюда. Получите новые документы.

– Есть.

Я вышел, все еще с трудом переваривая происходящее. Отправился на склад и встретил там… Павленко. Мы обнялись, а потом сержант вскинул руку к виску.

– Старшина 1-й отдельной роты 8-й бригады морской пехоты сержант Павленко. Поздравляю, товарищ младший лейтенант.

– Спасибо, Палыч. Я все думаю, что это сон. Пытаюсь проснуться – не выходит.

– Брось, командир. Ты заслужил. Я еще на тральщике понял, что ты далеко пойдешь. Когда ты после двух «купаний» лодку заметил, а потом с баржей сообразил. Сдюжишь.