Пуля на закуску - Дженнифер Рардин

И он показал на юг — наверняка на рынок в шести кварталах отсюда.

Мы его проезжали, когда магазины были еще закрыты наглухо, и стеклобетонные их фасады так напомнили мне родину, что вывески с непонятными замысловатыми письменами показались неожиданными. Рассвет уже близился, и уличные торговцы устраивались в переулках, громоздя доморощенные продукты на большие круглые подносы, поставленные на ящики из-под тех же продуктов. Мужчины в бейсболках и джинсах толкали тяжелые древние тачки с турнепсом. Женщины под черными покрывалами сгибались над лотками с яблоками, финиками и персиками, прислонясь спиной к стенам, разрисованным символами благословения богини Энии.

— У нас большой магазин со стеклянной витриной и желтая вывеска над дверью, не пропустите. Одежда и обувь у нас только самая лучшая. А моя жена гадает посетителям. У студентов она очень популярна.

Вот и оно. Самое время очаровательно по-девичьи заинтересоваться.

— А какое гадание? — спросила я. Затаив дыхание, сделав большие глаза — наверное, получилось, судя по тому, как осклабился Коул за спиной наших визитеров.

— Она предсказывает будущее — для этого ей достаточно коснуться вашей ладони. И еще она может помочь вам вернуть утраченное. Или, если предпочитаете, указать дорогу к истинной любви.

Хм. Интересно, не входит ли Зарса в гильдию Кассандры «Сестры Второго Зрения». Хотя… нет, вряд ли.

— Это же просто чудесно!

Сохейль что-то сказал Зарсе на фарси, и она послушно вытащила из кармана коричневый квадратик плотной бумаги с золотой тисненой надписью.

— На случай, если заблудитесь, — объяснил Сохейль с ангельской улыбкой. — Покажите любому прохожему, и вас отведут в нашу лавку.

— Спасибо! — сердечно сказала я, беря карточку из протянутой руки Зарсы и стараясь этой руки не коснуться. Больше всего мне сейчас нужно, чтобы она проникла в истинные причины моего приезда в Иран. Даже в своем теперешнем состоянии она наверняка сочтет себя обязанной сдать меня властям. Может, Альберт и поставит для меня могильный камень, но написано на нем будет: «И с тех пор ее никто уже не видел».

Почти сразу гости ушли. После общего вздоха облегчения Натчез объявил, что настало время чего-нибудь пожрать.

— Ты, хмырь болотный! — ответил ему Кэм. — Мы изображаем приличных людей, а приличные не говорят «пожрать».

— Говорят, если они итальянцы, — возразил Натч, за что получил тычок в плечо, тут же перешедший в силовую борьбу троих мужиков, как только к ним присоединился Джет, а амазонка Грейс взяла на себя роль судьи. Много правил она не вводила — насколько я поняла, запрещалось только выдавливать глаза и плеваться. Потом она объявила себя победителем и заставила мужиков нести ее на кухню.

Дэйв покачивал головой, глядя на своих ребят, но взгляд, которым он посмотрел на меня, когда они вышли, был очень красноречив. Как может быть один из них предателем, когда они все любят друг друга, как братья? Не ошибаемся ли мы в этой жуткой, невозможной ситуации?

Нет, не ошибаемся, к сожалению. Кто-то из членов его группы телеграфировал Колдуну ее позицию полтора месяца назад. Вот почему его источник, шакал-оборотень, и был убит. У Дэйва в группе определенно есть «крот». Но ни я, ни Коул не уловили никакого сигнала во время игры, когда мы подозревали всех по очереди. Все, что нам удалось — это понять, как сильно мы уважаем каждого из этих троих и какую симпатию к ним испытываем.

Веселье постепенно перешло в ужин — пайки, которые мы привезли с собой, — и перебралось опять на кухню, где, собственно, и началось. Здесь ощущался какой-то особый уют студенческих дней, хотя стены в белом кафеле пытались напоминать об операционной. Раковина и смеситель из нержавеющей стали были окружены кухонным островком с кафельным покрытием, а вокруг него стояли четыре табурета, обтянутые ярко-желтой материей под цвет кухонного шкафчика, и от этого цвета кухня из тоскливой превращалась в веселую.

Коул искал мыло для посудомоечной машины, Кассандра оттирала тарелки, а Кэм стал рассказывать, как Дэйв возглавлял рейд по захвату двух ближайших помощников Колдуна, и тут мое кольцо послало вверх по руке луч тепла.

Он проснулся! То есть ожил! То есть… ну, в общем, понятно. Успокойся, девушка, тебе вообще сколько лет? Ну-ка!

Я посмотрела на правую руку, пытаясь отвлечься от прилива радости. Да, трудно было бы скрыть от себя, как мне его не хватало последние двенадцать часов.

Я чуть не прошептала имя моего кольца — не потому, что оно значит «Страж», а мне просто нравится его ощущение на языке. Кирилай. Как долгий нежный поцелуй. А еще мне дороги и искусство, и сила, которые вложили родные Вайля в этот золото-рубиновый шедевр, защищающий его душу. И мою жизнь.

Я повернула кольцо на пальце, а оно поймало свет и отразило его снова — в тысячу раз чище и яснее, чем был. Вот если бы я могла так же очистить свою жизнь — что-то последнее время она мне совершенно непонятна. Редко когда мне удается теперь прожить день, когда я о чем-то могу говорить с уверенностью. Может быть, я смогу наконец выяснить что-то конкретное о своем кольце. Даже если Вайль не сможет — или просто не захочет полностью объяснить мне, какие отношения оно символизирует.

Нет, основы мне известны. В мире Вамперов мы с ним считаемся в некотором смысле парой: он — схверамин, я — авхар. Это отношение регулируется определенными правилами, которых мне известна только часть. Он обязан рассказывать о своем прошлом все, что мне только захочется узнать. В ответ — в общем, не слабо: я должна гарантировать, что он не превратится в наглого диктатора, не возьмет власть в какой-нибудь малой стране и не поглотит ее соседей.

Но в этой нашей связи есть и более глубинные сложности, которые Вайль обещал мне со временем открыть. Потому что если выдать все сразу, объяснил он, у меня провода сгорят. Я так понимаю, что со сгоревшими проводами я ринулась бы в ближайший аэропорт, ворвалась в комнату отдыха пилотов и первому попавшемуся предложила бы все свои сбережения, чтобы вывез меня немедленно, желательно — вчера.

Но даже если бы у меня хватило трусости сбежать, я все равно вернулась бы, ибо нас соединяет нечто более долговечное и более сильное, чем рубин и золото: кровь. Однажды во Флориде и потом в Техасе эти полные, мягкие губы припали к моей коже, и в нее вонзились клыки. В первый раз я это сделала, чтобы он выжил. Второй раз — он дал мне возможность спасти миллионы жизней. Но более того: в эти моменты мы обрели связь такую глубинную и чистую, что даже никогда о ней не говорим, хотя признаем ее по умолчанию. Как будто слова способны ее осквернить.

От этих мыслей меня отвлек рассказ Кэма.

— Ну вот, не успел я подумать, что все вышло проще простого, как Дэйв подходит к главному помощнику Колдуна задать ему вопросы. Этот тип, Джах Ан, взрывается, как порох, и начинает орать на Дэйва, а тот стоит спокойный, как удав. Так что делает этот хмырь? Он увязан, как рождественский подарок, а вот его приятель Эдрис как-то вывернулся, и нам бы на него обратить внимание, но он ровненько сидит на стульчике. Ну или нам так кажется.