Лучше поздно! - Жиль Легардинье

– Либо ты мне поддаешься, – констатировал он, – либо у тебя и вправду нет способностей…

С кухни донесся голос Полин:

– Милый, разговаривай, пожалуйста, с доктором вежливо. У мамы впервые в жизни добрый начальник, и она не хотела бы остаться без работы.

Мальчик спрыгнул со стула, подбежал к матери и потянул ее за рукав, чтобы шепнуть на ухо:

– Но ведь добрый может быть глупым?

– Браво, малыш. Ты только что открыл один из секретов человеческой природы. Но не рассказывай о нем никому, мир еще не готов его узнать.

В эту минуту из глубины здания послышался жуткий скрежет.

– Что это? – спросила Полин.

– Готов поспорить, что это очередная выходка Жан-Мишеля… Его теперь впору связывать!

Удар электрическим током оказал на месье Феррейра неожиданное побочное действие. Побывав «на том свете», он теперь переживал просто невиданное возрождение. Наверняка какая-то похожая история вдохновила Мэри Шелли на создание образа полумертвого старика, ставшего после удара молнией живее всех живых, но при этом совершенно неуправляемого и сеющего вокруг хаос и разрушение. После инцидента с загоном для лошадей Жан-Мишель не мог усидеть на месте. Он ходил без трости, хохотал как безумный, бродил по фруктовому саду и даже подбивал на драку Франсиса. Ему не хватало только штырей, торчащих из шеи по бокам, чтобы сходство с чудовищем доктора Франкенштейна было полным.

Доктор постучал в его дверь.

– Месье Феррейра, у вас все в порядке? Можно войти?

– Входите, заодно поможете мне.

Взору Тома предстал совершеннейший бардак. Вся мебель была переставлена. Посреди этого хаоса Жан-Мишель, без очков, в расстегнутой рубашке, пытался сдвинуть с места огромный шкаф, даже не потрудившись его освободить.

– Что вы делаете?

– Мне надоела эта обстановка, я в ней задыхаюсь. Мне нужны перемены. Помогите мне передвинуть этот шкаф вот сюда.

– А куда вы поставите кровать?

– Обратно к стене. Так я смогу видеть сад и смотреть телевизор лежа.

– Как пожелаете.

В тот момент, когда Тома и Жан-Мишель, поднатужившись, попытались подвинуть шкаф, на пороге появилась Полин.

– Тео, ты только погляди на это! – воскликнула она. – Прямо как в твоей комнате. Такой же беспорядок, а убирать опять придется мне…

Мужчины старались изо всех сил, но шкаф сдвинулся совсем чуть-чуть.

– Вам никто не говорил, что пустая мебель легче? – насмешливо поинтересовалась Полин.

– Если сравнить затрачиваемую энергию, – возразил Жан-Мишель, – еще неизвестно, что хуже: толкать полный шкаф, как каторжный, или надрывать себе спину, освобождая его, а потом снова заполняя. Как презренный трус…

Медсестра фыркнула:

– Ах да, это же вопрос чести! Радикулит подскажет вам правильный ответ.

Полин и даже Тео пришли мужчинам на помощь. Через некоторое время перестановка была завершена.

– Спасибо, мадемуазель, спасибо, доктор, и тебе спасибо, малыш.

– Постарайтесь хотя бы не делать этого каждый день… – взмолилась Полин.

– Мама, – позвал ее Тео, – а почему месье не хочет перевернуть свою кровать в другую сторону, так ведь будет просторнее?

Идея тут же понравилась месье Феррейра.

– Парнишка прав. Как я этого не заметил? Но сейчас это представляется абсолютно очевидным…

Доктор в изнеможении прислонился к стене, а Полин набросилась на сына:

– Что ты здесь толчешься? Ну-ка, беги доделывай уроки, а то сейчас получишь!

– Но ты же сама меня сюда позвала!

Вечер. Тома сделал последний обход, чтобы убедиться, что в подведомственном ему учреждении все в порядке. Двери закрыты на ключ, постояльцы находятся в своих комнатах, свет, кофеварка и компьютер выключены. Он искренне надеялся, что никому не понадобится, поскольку хотел полностью посвятить себя делу, которого ожидал с нетерпением. Он поднялся к себе с намерением провести не перестановку, как месье Феррейра, а обустройство одной из комнат.

Доктор полностью освободил и тщательно вымыл самую большую комнату своей квартиры, чтобы перенести туда вещи Эммы. Теперь их было больше, чем его собственных. Осознание этого факта доставило ему удовольствие. Поскольку его помощники приносили свою добычу в ускоренном темпе, он не успел ее толком рассмотреть. И сейчас распаковывал коробки, чувствуя себя ребенком в рождественское утро.

Открыв первую, он осторожно, словно речь шла о священных реликвиях, принялся доставать из нее предметы, один за другим. Нащупав плюшевого зайца, он не стал вытаскивать его за уши, об этом не могло быть и речи. Подсунув руку под зверька, он вынул его, словно тот был живым, и погладил. Следующей была маленькая пожарная машина, которую он завел и поставил на пол. Машинка пересекла комнату и уперлась в стену. Тома не понравилось, что дорогу ей закрывает препятствие. Он встал и развернул ее лицом к себе, чтобы перед ней было открытое пространство.

Одно за другим Тома извлекал свои сокровища и внимательно их рассматривал. Он пытался представить, что каждое из них значило в жизни Эммы. Вскоре весь пол комнаты был усеян разноцветными разнородными предметами. В центре Тома поставил столик, словно алтарь своего храма. На нем важно возвышался маленький за́мок, по потрепанному виду которого сразу можно было понять, как много времени провела Эмма, играя с ним.

Затем Тома перешел к DVD-дискам. Он обнаружил среди них несколько классических фильмов, на которых вырос сам, но в основном там были более поздние, о которых он даже никогда не слышал. Он решил, что обязательно их все посмотрит. Чтобы знать, чем увлекалась его дочь, попытаться понять ее внутренний мир.

Заинтересовавшись книгами, Тома обратил внимание на яркую маленькую книжку-картинку, повествующую о животных фермы. Уголки были истрепаны, обложка потускнела. Призванные привлечь внимание малыша тактильные вставки внутри книги – не то из плюша, не то из чего-то похожего – были в таком состоянии, что Тома понял: он держит одну из любимых книг маленькой Эммы. Он так и видел, как ее крохотные пальчики с интересом ощупывают страницы. Подписи к картинкам ей наверняка читала Селин. Он представлял ее голос, рассказывающий о приключениях маленького любопытного цыпленка в огромном незнакомом мире. Тома особенно понравилось место, в котором собака осторожно брала маленького птенчика в пасть и поднимала на тележку, чтобы он мог взглянуть на птичий двор сверху. Доктор продолжил чтение, взяв книгу о похождениях ужасного пирата. Потеряв ощущение времени, Тома на несколько часов окунулся в истории, которые смешили, волновали или заставляли мечтать Эмму в разные периоды ее жизни. Сквозь эти волшебные миры он шел к ней навстречу.

Выстроив в ровный ряд коров и овец с игрушечной фермы, Тома посмотрел на часы. Эмма, должно быть, давно спит, а Кишан уже наверняка отправился на работу. Доктору оставалось исследовать еще много чудесных вещей, но он отложил это приятное занятие на последующие вечера. Потянувшись, окинул взглядом предметы, занявшие все пространство комнаты. Прежде чем покинуть ее, выставил мягкие игрушки на стол и велел им охранять его храм.