Конфуций. Первый учитель Поднебесной - Сигэки Каидзука

Этот разговор с Цзы Чжаном находится во второй главе, одном из самых ранних слоев «Изречений». Тем не менее, он располагается за два фрагмента до конца главы. Некоторые исследователи доказывали, что в конце каждой главы были добавлены сравнительно поздние материалы с целью придания тексту связности. Если это действительно так, этот диалог Цзы Чжана с Конфуцием вполне может содержать примесь философии, сформировавшейся долгое время спустя после жизни Конфуция. Однако в уже процитированных словах Конфуция, которые, как мы видели, близки к изначальному направлению его мысли, видны ростки того образа мысли, в рамках которого возможно концептуальное осознание процесса исторического развития в переходе от одной династии к другой. Несмотря на то что последняя цитата может быть на самом деле отражением мысли Цзы Чжана или его школы, можно со всей справедливостью сказать, что она четче показывает представления Конфуция об истории в связи с эволюцией административных систем династий, предшествовавших Чжоу.

Цзы Чжан был самым младшим из наиболее влиятельных и важных учеников, которых обучал сам Конфуций: он был на сорок восемь лет моложе наставника. Он поступил в школу, когда Конфуций вернулся в Лу из своих странствий по разным княжествам Северного Китая, и поэтому, служа Конфуцию, усвоил лишь идеи позднего периода его жизни. Таким образом, в основе услышанных и переданных Цзы Чжаном слов Конфуция должна была лежать философия, содержавшая лишь расплывчатый и смутный абрис мысли живого Конфуция, и, если изначальное ядро его представлений в передаче Цзы Чжана не очень заметно или даже вовсе незаметно, это не просто совпадение. Однако, поскольку высказывания Конфуция, содержащиеся в традиции школы Цзы Чжана, отличаются особенной ясностью, выделяющей их по характеру среди других высказываний, зафиксированных в «Ранних изречениях», нет непреодолимых причин, по которым мы могли бы пренебречь ими, сочтя вставками поздних конфуцианцев.

Конфуций в таком случае считал, что истинное знание состояло не в слепом принятии традиций, имеющих отношение к более ранним династиям, а в их критическом изучении. Кроме того, он полагал, что в такой критике традиции, и особенно традиции ритуала – то есть социальных установлений и обычаев предшествующих династий – не следует руководствоваться личными субъективными суждениями. Эта критика должна быть результатом умозаключений, основанных на ходе исторического развития социальных практик династии Чжоу, начиная с самого раннего времени, о котором что-то известно. Только так можно прийти к критической оценке тенденций будущих событий.

Существует много интерпретаций высказывания Конфуция о том, что «постигающий старое и оттого узнающий новое может быть учителем». Самым верным из них кажется толкование, согласно которому он хотел сказать, что умозаключение, основанное на известной информации о прошлом, приводит к знанию современных событий. Это не просто запоминание или безусловное принятие традиции: оно бесполезно, если в процессе запоминания не возникает дополнительная возможность видеть на этой основе будущее. Только когда ученый обладает такими возможностями, он подготовлен к тому, чтобы стать учителем для других. И сам Конфуций при помощи изучения прошлого страстно стремился к возможности узнавать о настоящем.

Таково было учение Конфуция: его нельзя назвать консерватором или реакционером в обычном значении этих слов. Мы говорили о Конфуции – ученом, мыслителе и наставнике. Рассмотрим теперь, каким был Конфуций в роли политического деятеля, поскольку в молодости его отличал сильнейший интерес к современному ему управлению государством.

Политические взгляды Конфуция основывались на теории так называемого «добродетельного управления», которое было прямой противоположностью легизму. Он говорил: «Если для управления использовать законы, а для наведения порядка – наказания, народ станет уклоняться от этого без всякого стыда; если для управления использовать добродетель, а для наведения порядка – ритуал, у народа появится чувство стыда и чувство долга». Таким образом, идее правления при помощи закона (то есть управления народом и его принуждения к каким-то действиям посредством кодифицированного закона) противопоставлялась идея добродетельного правления (то есть нравственного воспитания народа и создания системы естественного контроля над ним на ритуальной основе). Если ограничить народ законом, люди постоянно, не испытывая ни малейших угрызений совести, будут искать лазейки, чтобы его обойти. Здесь никакие запреты и ограничения не помогут. Но добродетельное управление взывает к нравственному чутью и оставляет простор для свободного действия; поэтому при его введении преступления должны исчезнуть сами. Именно поэтому Конфуций считал, что требования добродетельного правления более обоснованны.

Изначально во времена Весен и Осеней управление городом-государством находилось в руках представителей конкретных кланов, сформировавших государство, – другими словами, политика правительства определялась на собраниях знати. Обычно любой спор между кланами решался в ходе переговоров глав кланов, каждый из которых пил кровь и клялся выполнить условия соглашения, взывая к божеству. Правонарушения, затрагивавшие членов одного клана, находились полностью в ведении самого клана, и, таким образом, не разбирались на этом совете – государство не было властно вмешиваться в такие дела. Выдвинутая Конфуцием концепция добродетельного правления была основана на этом принципе кланового самоуправления, наследии аристократического управления городом-государством.

Именно чжэнский Цзы Чань впервые выдвинул легистские требования. В 536 году до н. э. он велел выгравировать на бронзовых сосудах законы, введенные им в княжестве Чжэн. Благодаря этому он считался первым государственным деятелем Китая, создавшим свод писаных законов. Принятие зафиксированного в письменной форме кодекса, меры по повышению урожайности и преобразования в области налогов – три великих нововведения Цзы Чаня, предпринятых им после получения поста первого министра. Княжество Чжэн было втиснуто между соперничающими коалициями государств – северной и южной, и ему приходилось выплачивать определенную дань каждой из враждующих группировок, чтобы оставаться в мире с ними. Старые главные кланы не обладали ресурсами, достаточными для выплаты этой дани. Поэтому Цзы Чань ослабил имущественные ограничения в отношении сельскохозяйственных наделов простого народа и ввел план увеличения урожайности земель. В рамках старого клана не существовало механизмов для взимания налогов с народа, поскольку народ находился вне сферы самоуправления основных кланов. Возникла серьезная потребность во введении нового закона, применимого к людям, не входившим в основные кланы: только так можно было гарантировать выплату ими налогов в государственную казну, а при необходимости и принудить к ней. Итак, обнародование Цзы Чанем писаного кодекса законов было, во-первых, результатом особого международного положения, в котором оказалось Чжэн, и, во-вторых, следствием введенных им экономических мер.

Как бы то ни было, через двадцать три года после того, как в Чжэн появился писаный кодекс законов, его примеру последовало княжество Цзинь – лидер северной коалиции, где в 513 году до н. э. законы также были выгравированы на бронзовых сосудах. В Цзинь необходимость в новом писаном кодексе законов была обусловлена введением новых правил налогообложения для поддержки развития военного бюджета государства. Здесь, как и в случае с Чжэн, кодификация закона сопутствовала внедрению новых правил налогообложения. В то время Конфуцию было сорок лет, и его политическая философия только начинала складываться.