Курсантка по приказу - Мария Вельская

Удивительно, что он снизошел до объяснения. Был непривычно серьезен и… открыт?

И я решилась. Лучше  уж принимать все изменения с удовольствием. Как  говорится — расслабьтесь, и…

— Хорошо, — голос звучал чуть хрипло. Спросить или нет?  — а вы не знаете?

— О твоей крови? Знаю. Но нет смысла сейчас  об этом говорить. Пока это не имеет значения, — он снова  тихо рассмеялся.

Я кожей ощущала азарт экспериментатора с почти безграничной силой. Сказать, что было не по себе — значит, ничего не сказать.

— Хорошо. Хорошо, я поняла, ар-ани аэрто, — чужая ладонь почти нежно утерла мои слезы.

— Не плачь, девочка. И ничего не бойся. Я не позволю тебе пострадать.

Воодушевляющее обещание. Мир погрузился во тьму.

И он был прав — это действительно было не слишком приятно. Что бы со мной ни творили. Но все когда-нибудь кончается — и закончилось и это, принося в ответ отблеск чего-то нового. Невероятного. И загадочного.

Призраки водятся везде. Все дело в том, что они следуют за нами, живыми. И существуют лишь благодаря нам.

Из наблюдений псионика Совета

Будильник орал над головой песней популярного исполнителя. Исполнителя я терпеть не могла всей душой. Голос у него отсутствовал, как и мелодия у “песни”, но это и помогало проснуться.

Тело ломило так, что в первый момент хотелось завыть. Так, а ну-ка живо вспомнила те чудные времена, когда приходилось ночевать в подворотне, и не то, что кровати и будильника — не было нормальной одежды! И встала! Что же вчера было-то?

Пришлось вставать. Медленно, с неохотой, “со скрипом”, как говорится. Ледяная вода в душе помогла взбодриться. Я замерла, осматривая в зеркале собственное лицо. После  этого пришлось осторожно прислониться к стене, чтобы не выдать ошеломления. Каэртан уверял, что я изменюсь, но, во имя космоса, эта молодая женщина с холодным прищуром ртутно-серебристых глаз и точеными скулами, с отросшими волосами, которые стали заметно гуще и приобрели странный фиолетовый отблеск, ничем не походила на прежнюю простоватую студентку-заучку.

Не было неземной красоты — но было ощущение скрытой силы. Уверенности. Той жесткости и умения себя поставить, за которым идут, не рассуждая. И в этом было что-то от того ар-ани из моих снов…

Давясь завтраком внизу, в зале отеля, не раз и не два я помянула древнего добрым словом. В самом прямом смысле, честное комическое! Любая боль стоила таких впечатляющих результатов. Я слышала, как переговариваются на кухне официантки. Как встревоженный начальник охраны говорит о том, что некто пытался проникнуть в номер 313 на третьем этаже. Постойте-ка, в мой номер?

— От двери соседнего номера  остался только пепел. Вот только ничего не тронули — залезли на балкон соседнего номера и оставили там два цветка.

Сердце замерло.

— Цветка?  — Недоверчивый бас.

— Два цветка хризантемы. Это снова Цветочник, грэсс, и мне это нравится все меньше. Надо известить властей…

В голове  зашумело — похоже, пока способности были нестабильны. Кончики ушей нестерпимо закололо. Я встала — и замерла, увидев, что вилка, которую крутила в руке, подслушивая, завязана в узел.

Воровато оглянулась — и сунула её в карман. Похоже, проблемы у меня посерьезнее, чем  любитель цветочных угроз.

Все вещи собраны, осталось только дождаться разрешения въехать в общежитие.

Я улыбнулась — не могла и не умела долго циклиться на плохом. Какой смысл? Если что-то случится, так все я никогда не предугадаю, ну, а предупрежден — значит, вооружен.

Вперед и с песней — покорять просторы.

А любитель цветов… Я нехорошо прищурилась, разглядывая однозначно затвердевшие  и заострившиеся ногти. Что ж, я сама, пожалуй, доведу до руководства Академии происходящее. Глюк там или не  глюк, а надежды на Каэртана и уж тем более на местные органы правобеспорядка нет.

Прогулявшись по городу, до ворот в Академию я, с сумкой наперевес, добралась к полудню. Как раз, если повезет, успею устроиться, а там и встреча с Маэром не за горами.

— Простите, не подскажете, где мне  найти адмирала Лакири? — обратилась к высокому русоволосому сатару в форме с нашивками четвертого года обучения.

— А вам по какому вопросу? Абитуриенты сейчас направляются на экзамены, - на меня грозно зыркнули.

— Мне обещали дать знать о результатах вчерашних обследований и моих экзаменов. Я сдавала досрочно, — ответила спокойно.

Заметила — если смотреть собеседнику прямо в глаза, он начинает считать, что у тебя есть право на многие вопросы.

— Но у нас…

— Рихтер, пропусти сатара Шаэл, — знакомый чуть хрипловатый голос с резкими нотками заставил развернуться и прищелкнуть каблуками сапог.

Сегодня я надела легкие темные брюки мужского кроя, а в тон — белую рубашку и пиджак-китель. Пусть жарковато, но зато прилично. Тем  более, на  территории Академии прекрасно работали системы климат-контроля.

— Адмирал!

Мы оба с незнакомым курсантом вытянулись в струнку.

— Вольно. Сатар  Шаэл — за мной. Рихтер — продолжать дежурство.

Мужчина  шел быстро, но было заметно, что одна  нога чуть запаздывает. Ранение?

Через несколько минут мы уже оказались в кабинете адмирала, где-то очень высоко над простыми смертными, на верхних уровнях здания.

— Адмирал, нэр?  - Спросила негромко.

— Садитесь. И рассказывайте, - бросили мне в ответ.

— Что? — Немного растерялась. Собиралась потихоньку подвести к тому, что было нужно, но военные, видимо, совершенно другой сорт людей.  Или нелюдей.

— То, что хотели. Ваша аура просто полыхает — даже меня слепит. И изменения по сравнению со вчерашним днем видны невооруженным глазом. Так что, если вы не хотите, чтобы с вами говорили уже другие специалисты, думаю, вам стоит объясниться, — спокойный, чуть насмешливый голос мужчины отрезвил.

Глаза-сверла так  и впились, казалось, сканируя каждый миллиметр тела.

Вот же древний! Удружил, называется, от души!

Опустила голову — просто не хотела, чтобы если на лице проскользнут эмоции — преподаватель заметил. Надо думать, очень хорошо думать, что говорить.

Вот только адмирал не собирался давать мне времени.

— Где ваш муж, сатар Иорин? Как известно службе безопасности академии, эту ночь вы провели в отеле одна.

А в кровать они не заглядывали? Хотя эти могли. Но что мне терять? Жизнь. Свободу. Надежду. Пальцы впились в подлокотники.

— Хотела бы  я тоже это знать, — заметила холодно, — я знаю не больше вашего. На звонки он не отвечал с вечера, хотя, когда мы с ним попрощались в Академии, он…