Серый и соседка - Кира Измайлова

– Ага, я тебя на год моложе, а заехали мы в тоже в пятьдесят шестом. Наши-то ребята еще потом в один класс пошли, два хулигана! Тогда мы и познакомились.

Алексей внимательно слушал.

– Точно, точно. У нас же кухонные окна-то через стенку, только руку протяни. Помнишь, я тебе стучу, мол, Наташка, соли одолжи, или ты мне – Ленка, у тебя горит что-то… – вздохнула Елена Матвеевна и улыбнулась, вспомнив молодость. – Ну это мы отвлеклись, мы ж как начнем, старые перечницы, не остановишь… Так вот, Жорка с родителями сюда где-то в шестидесятом переехал. Он с тридцать девятого, это ему чуть за двадцать было, он в институте учился. Правда, не столько учился, сколько балду гонял. Отец у него на заводе работал, мать учительницей в нашей школе устроилась, небогато жили, но все старались, чтоб Жорка не хуже других парней был…

Алексей переглянулся с Ларисой. Что такое шестидесятые, оба представление имели.

– Сколько раз я Маше – это мать его – говорила: парня пороть надо, а не эти… джинсы ему покупать! Себе бы лучше платье купила или сшила, а то ходишь невесть в чем, ученики смеются… Или мужу вон ботинки новые, что он в кирзачах рассекает? Нет, что ты… Все для Жорика! – Наталья Семеновна перевела дыхание. – Ну тут он институт закончил, в аспирантуру не поступил, и уж сколько и кому подарков родители переносили, чтоб его в армию не забрали, подумать страшно! По-моему, все из дома распродали. А он и в ус не дует, пристроился счетоводом, платят копейки, да только он кое-чем приторговывать начал.

– Интересная картина вырисовывается, – задумчиво произнесла Лариса.

– Ну и посадили его, – добила Елена Матвеевна. – На пять лет в колонию. Это где-то в шестьдесят четвертом или шестом было. То ли за хищение, то ли за кражу, я уж не разбираюсь, но там целая компания была.

– Машу удар хватил, как она приговор услышала, – продолжила ее подружка. – Отец ее схоронил, весь черный ходил… стыд-то какой! Но Жорка ушлый, его досрочно за хорошее поведение выпустили, или он под амнистию угодил, этого не знаю, врать не стану. Вернулся, сперва сидел, как мышь под веником… Потом куда-то то ли сторожем, то ли грузчиком пристроился, потом кладовщиком, видать знакомства завести успел… Ну и начал деньги зарабатывать. А отца он споил.

– То есть? – нахмурился Алексей.

– Да то и есть. Я ж прям над ними живу, когда окна открыты, то все слыхать: мол, давай еще по одной, батя, кто старое помянет… и бутылки звенят. А наутро Федя идет по соседям рубли на опохмел сшибать. Так и помер, и двух лет не прошло.

– А сын, значит, остался один в квартире… – протянула Лариса.

– Ну да. Потом женился. Евгения, что и говорить, красивая была, статная, только больно заносчивая – как же, из интеллигентной семьи! Кстати, – добавила Наталья Семеновна, – Тарнопольская – это ее фамилия. Жорка-то обычный Петров… Ну, жили они вроде складно, папаша Евгении поспособствовал, там то ли судимость сняли, то ли еще что, но Жорка быстро в гору пошел.

– Да он и так без мыла куда угодно влезть мог.

– Это верно. Но с протекцией-то оно надежнее! Сына родили, потом дочку, Жорка очки нацепил и стал представляться, будто это не жена у него из хорошей семьи, а сам он чуть не сын профессора. А деньгу он по тем временам порядочную зашибал…

– Ага, только Андрюха – это старший их, – к деду с бабкой удрал еще школьником и домой носа не казал, – добавила Елена Матвеевна, – и денег у родителей не брал. Тарнопольские и рады были, Андрюха явно не в Жорку удался: и с разумением, хоть звезд с неба не хватал, и не подлый. Помнишь, Наташ, какой скандал был, когда выяснилось, что Тарнопольские ему свою квартиру отписали? Там двушка, – пояснила она Алексею с Ларисой. – Добротная такая. А Андрюха после школы в техникум пошел, на книжки, сказал, ума маловато, буду гайки крутить. И женился еще в техникуме на малярше на два года себя старше, из какого-то села девка… Тарнопольские поохали да смирились… Ну так чего: у него теперь свой бизнес – автомастерских несколько штук, а жена ремонтные бригады собирает, потому как на этом деле собаку съела. Чем плохо? Внуки, опять же… Во-от…

– Погодите, а они все живы? – вставила Лариса.

– Дед с бабкой давно померли, им лет-то сколько было! А Андрюха с женой живы. Позванивает иногда, поздравляет. Вот как раз на Новый год звонил.

– А дочка вообще в другой город уехала, там общежитие давали при институте, – дополнила Наталья Семеновна. – Да так и не вернулась, замуж там вышла.

– Он сказал, что к дочке жить уехал, – сказал Алексей.

– Держи карман шире! – фыркнула Елена Матвеевна. – Света его на дух не переносит, муж ее тоже. Где уж он там обитает, не знаю, но точно не у дочери.

– А внучка как же?

– А она, похоже, в него удалась, – безапелляционно заявила Наталья Семеновна. – Небось примащивается, чтоб он ей эту вот квартирку отписал. Либо он ее приваживает, одному-то на старости лет и впрямь несладко. Подцепил на крючок, вот и все.

– Почему же дочь с ним дела иметь не хочет? – спросила Лариса.

– Да кто знает… – протянула Елена Матвеевна. – Она не докладывалась. Только после того, как Света уехала, Жорка с женой скандалить начали. Всю жизнь мирно прожили, а тут как прорвало. И посуду били, и мебель швыряли, и ругались на чем свет стоит… Наташа правду говорит, если окна открыты, все слыхать.

– А почему?

– Да как обычно: ты мне жизнь загубила, а я тебя из грязи вытащила, ты бабник и уголовник, а ты дура криворукая, детей воспитывать не умеешь… – она махнула рукой. – Может, она его с бабой застукала, сами знаете, седина в бороду… Но не уходила. Он тогда оч-чень хорошие деньги зарабатывать начал. Помните, расплодились всякие эти… Кашпировские? Ну вот он в таком роде и подрабатывал. Потому и профессор: тогда этих академиев да магических университетов развелось как блох! Нарисовал себе бумажку – и пожалуйста!

– Н-да, дяденька явно в жизни не пропадет, – протянула Лариса. – Серый, ты стоять не устал? А то присядь…

– Нет, ничего, я ж за тебя держусь, – серьезно ответил он, хотя спина уже начала ныть. Не хотелось прерывать познавательнейший рассказ словоохотливых соседок.

– Так вот и жили. Оно, конечно, заработок поменьше стал, но, думаю, Жорка успел себе накопить на старость. А потом Евгения и умерла, – неожиданно закончила Наталья Семеновна.

– Об этом он говорил, – кивнула Лариса. – Будто уехал на какой-то симпозиум, а она на дачу собиралась. Вернулся через несколько дней и нашел ее мертвой, вроде бы сердечный приступ.

– Вот-вот, вроде бы, – буркнула та. – Я сама у внуков на даче была, но потом слыхала от Антонины из третьего подъезда, вроде бы она слышала, что Евгении правда с сердцем плохо стало, она к телефону пошла, упала и виском об угол… Только пять дней прошло, да по жаре, поди пойми, что там на самом деле произошло? В подъезде никого – все кто на даче, кто на работе, ничего не слышали, ничего не знают. Ну а возраст… кому надо разбираться? Вот после этого Жорка всю обстановку поменял, даже обои переклеил, а сам уехал.