Просто скажи люблю - Аманда Престон

— Но почему оказалась разбитой витрина?

— Один из них признался, что действительно украл кружевную вещичку в тот последний вечер, но он утверждал, что витрина к моменту его проникновения в магазин была уже разбита. — Ник прокашлялся и закончил объяснение: — По словам этого шалуна, как ты их называешь, он просто проходил мимо твоего магазина и вдруг увидел разбитую витрину и манекен с этим пеньюаром и решил, что шанс упускать нельзя. Студенческая смекалка. — Он сунул руку в карман брюк, вытащил стопку чистеньких фунтов стерлингов и, протянув их ей, сказал: — Вот, возьми.

— Что это?

— Я заставил их оплатить причиненный тебе финансовый ущерб, — пояснил агент сыскной полиции. — Эти лоскуточки алой материи, насколько я запомнил, немало стоят. — С этими словами он передал ей деньги.

Она приняла их с каким-то рассеянным, задумчивым, даже, пожалуй, грустным выражением лица и сказала:

— Что ж, будем считать, что дело закрыто, так? Все позади…

— Марджи… Не хочешь ли ты закончить свой рабочий день прямо сейчас? — предложил вдруг Ник.

— Ты… тебе так хочется?

— Да.

— Э-э… я могла бы попросить Ансельму подстраховать меня.

— Прекрасная мысль.

Марджи молча кивнула и окликнула помощницу.

— Ансельма!

Девушка откликнулась из салона, и Марджи с Ником вышли к ней, изо всех сил стараясь изобразить деловитость.

— У нас с Ником есть одно дело, которое мы должны срочно обсудить, а потом заняться им, — объяснила Марджи. — Даже не знаю, сколько уйдет на это времени…

— Сколько бы ни ушло. Я управлюсь с клиентами одна. Ни о чем не беспокойся. — Девушка чуть заметно улыбнулась, подошла к кассе, взяла с нижней полки связку ключей хозяйки и передала их ей.

Марджи в свою очередь вручила ей пачку денег, которые потребовал у «шалунов» детектив Райлэнд, и пояснила:

— Это можно положить в кассу. Сумма, возвращенная за пропавшие пеньюары.

Ансельма с понимающим видом бросила взгляд на полицейского.

— Надеюсь, меня посвятят в детали этой загадочной истории?

— Конечно, чуточку позже, — улыбнулся ей Ник.

Хозяйка «Кружев» подцепила на палец связку ключей и направилась к запасному выходу. Она вставила ключ в замок двери, но вдруг замерла на месте и обернулась к Нику.

— Минуточку… Ведь я же совсем забыла про Хауэлла!

— Не волнуйся, — успокоил ее Ник. — Я видел его около тентов для бывших студентов университета. Он просил передать тебе, что будет занят всю вторую половину дня и даже, может быть, вечером.

— Ах так? — Она задумалась. Затем открыла дверь и стала подниматься по лестнице. — Занят… С кем-то общается? Возможно, с Робиной Тернер?

— Нет, С ее восьмилетним сынишкой. Когда я их встретил, они увлеченно говорили о Микки Маусе. Думаю, они нашли общий язык.

— Тогда можно не беспокоиться. Пока они обсудят все диснеевские мультяшки… — Марджи отперла дверь в свою квартиру, распахнула ее и пропустила гостя вперед. — Ты, наверное, проголодался? Думаю, у меня найдется кое-что из еды… — Она прошла в кухню, бросила ключи на стол и открыла дверцу буфетного шкафа. — Ага, тут что-то есть. — Она протянула руку к верхней полке и достала банку с ореховой пастой.

Ник остановился сзади нее, потом нагнулся и прошептал ей на ухо:

— А ты уверена, что нам надо заняться едой?

Марджи медленно повернулась к нему, и их тела почти соприкоснулись: расстояние между ними было не больше толщины волоса. Она почувствовала, что ее соски превращаются в набухшие почки.

— Что ты сказал?

— Ты уверена, что нам надо заняться сейчас едой?

Он преодолел то мизерное расстояние, которое их разделяло, и обнял Марджи. Она тотчас ощутила, что и у него тоже кое-что набухло. И еще как… И она ничего не смогла ответить, потому что голосовые связи ее уже не слушались. Тело сосредоточило всю свою энергию в других местах.

Ник взял из ее руки банку с ореховой пастой и поставил на стол. Он сделал это, не сводя с нее глаз, которые из темно-зеленых превратились в непроницаемо-темные. Такого цвета бывают океанские волны перед началом шторма. Марджи не могла пошевелиться, сдвинуться с места: она была словно загипнотизирована, очарована, словно попала в незримые, но тугие сети сладостного наваждения.

Ник коснулся губами ее губ, и его язык тотчас скользнул в полость горячего женского рта. Ее язык трепетал, дрожал и сплетался с его языком. Он приподнял руку, которой опирался о кухонный стол, и нечаянно смахнул с него банку с ореховой пастой: банка закрутилась на полу, как юла, потом куда-то покатилась. Куда? Какая разница? Ему было все равно. И Марджи тоже. Он взял в ладони ее голову и стал целовать лоб, шоколадные глаза, щеки и губы этой женщины, которую сейчас бесконечно желал, жаждал, боготворил. Потом его руки заскользили по ее плечам, талии, спине, обхватили ягодицы…

Марджи тихонько стонала и все сильнее и сильнее прижималась к нему. Ее губы сливались с его губами и отрывались только для того, чтобы покрыть поцелуями его подбородок, шею, уши. Но этого было недостаточно…

Ник на секунду отпрянул от нее, и его руки скользнули в обратном порядке — вверх по ягодицам, бедрам, талии, еще выше… Марджи резко глотнула воздух, ее обдало жаром. Она закрыла глаза, когда его пальцы коснулись ее грудей… Но вдруг пальцы мужчины остановились, замерли. О Господи! Продолжай же, не останавливайся, мысленно взмолилась она.

— Марджи, пожалуйста, подними руки, — вдруг вкрадчиво попросил Ник.

Она, не открывая глаз, мгновенно исполнила приказание Ника и почувствовала, как подол ее платья медленно пополз вверх, все выше и выше, до самой шеи. И тогда она услышала восхищенный и совершенно охрипший голос мужчины:

— О Боже, так вот что носит под платьем хозяйка дамского белья!

Он сбросил ее платье на пол и теперь жадно и откровенно рассматривал ее упругую грудь, прикрытую бюстгальтером из ткани, которая была прозрачной и легкой, как осенняя паутинка. Темно-розовые соски просматривались сквозь эту паутинку настолько четко, что, казалось, на Марджи вообще не было никакого бюстгальтера.

— Ты такая красивая… — сказал Ник.

Его пальцы осторожно легли на оба белоснежных купола, едва прикрытых золотистой паутинкой ткани. Он стал нежно гладить их, и она тихо застонала, а ее сердце забилось быстрее и дыхание сделалось глубоким и прерывистым.

Но слишком сильна была его страсть, чтобы сдерживать нетерпеливые руки. И Ник сжал ее груди и жадно впился глазами в узкую, тугую долину между двумя холмами.

— Бюстгальтер с застежкой спереди, на самой груди. Как удобно, — прошептал он и расстегнул крючок.