Проклятье для дракона - Валентина Гордова

Тошнота накатила повторно, в этот раз сильнее.

— Кажется, девочка недовольна твоей выходкой, — укоризненно заметил Ара… как его там?!

— Девочка недовольна тем, что я спас её жизнь? — теперь в голосе Дарака послышались нотки злости и раздражения, а дальше он, сделав пару шагов ко мне, громче и язвительнее добавил, — Какие девочки привередливые пошли! Раньше спасибо говорили, когда я их жизни спасал!

Тут уж я не стерпела. Дёрнув головой, со злостью посмотрела снизу вверх на его прищуренные гневные глаза и с не меньшей язвительностью поинтересовалась:

— А вы всегда жизни девушек за счёт убийства невинных людей спасаете?!

И что получила в ответ? Пробуждение совести? Хоть каплю вины? Нет. Только лишь ещё сильнее прищуренные глаза, окончательно исчезнувшее задорное выражение лица и шипение на грани рыка:

— Не зарывайся, девчонка. Ты всё ещё легко можешь оказаться в точно такой же луже крови.

— Что, тоже мне горло разорвёшь? — едко плюнула я.

Если бы была более смелой и невоспитанной, плюнула бы в лицо и кое-чем поувесистее слов.

Дракон в ответ растянул губы в самый жуткой улыбке, обнажив белые, заостряющиеся прямо на моих глазах зубы.

— Я ему, — кивок на неподвижное тело, — горло не разрывал. Я ему его откусил.

Меня всё же вырвало.

Пока я ползала в углу пещеры на коленях, радуясь, что утром только кофе и успела позавтракать, оба дракона о чём-то ожесточённо спорили в стороне. К их словам я не прислушивалась, да и не могла, потому что даже ожесточенный спор они вели предельно тихо.

— Ты как? — в конце концов подошёл ко мне старший и галантным движением достал и протянул белоснежный платок.

— Отлично, — соврала без угрызений совести, забирая платок и вытирая им рот.

Мужчина поджал губы и неодобрительно на меня посмотреть, выражая этим всё своё недовольство. Протянув руку, он помог мне подняться на дрожащих ногах и придержал, пока не стала стоять ровно.

— Тебе нужно просто ответить на пару наших вопросов, а затем мы уйдём и друг о друге больше не вспомним.

Что-то в последнюю часть мне верилось с трудом, но я всё же заторможено кивнула, принимая их условие.

— Скажи, какой сейчас год? — очень вежливо спросил старший.

Простой вопрос, верно? Проще даже не придумать. Вот только ма-а-аленькая загвоздочка: я понятия не имею! Если вы не забыли, я немного не из этого мира. А что, если у них тут вовсе не две тысячи лет с момента рождения Иисуса прошло? Да что тут говорить, я в этом уверена!

— Я не знаю, — втянув голову в плечи, прошептала я.

Стало немного стыдно и неуютно оттого, что за несколько дней я этим вопросом даже не задалась ни разу.

Драконы обменялись взглядами. У старшего он был несколько удивленный, а у младшего скорее ошарашенный. В добавление ко всему он ещё и пальцем у виска покрутил.

— Хорошо, — сковано процедил старший, — тогда, быть может, ты расскажешь нам о положении в стране? Сколько сейчас государств в империи? Что с внешней политикой? Эти букашки гномы всё ещё теплятся на солнышке?

И они оба посмотрели на меня. Старший — выжидающе, готовый внимать моим словам, младший — с нескрываемой насмешкой, тоже готовый меня слушать, но как будто уже знающий, что ответа не будет.

— М-м-м… А сходите-ка вы к императору, — предложила я и даже головой покивала, говоря, что это очень хорошая идея.

Вот за это незнание мне стыдно не было. Да какая мне разница, что там в непонятной империи происходит? Я не обязана вникать во все эти вопросы.

— Та-ак, — совсем нехорошо протянул старший, — девушка, как вас зовут?

О, на это ответить я могла, что и сделала:

— Яра Эжен.

— Эжен, — будто пробуя фамилию на вкус, повторил мужчина, на миг прикрыл глаза, о чём-то думая, и задал ещё один каверзный вопрос, — как зовут твоего отца?

Чёрт.

Выдуманный мамой отец носил имя Николай. Я была Кривильской Ярославой Николаевной. Но раз уж мы выяснили, что история её была выдуманной, а папочка на самом деле целый король, то зовут его никак не Колькой.

А я… не узнала его настоящего имени. А мы ведь даже разговаривали. И вот за это было действительно стыдно.

Дарак, видя моё смущение и вину, расхохотался в голос. Его весёлый смех разнесся по всей пещере, многократно отражаясь от стен.

— Рехнуться можно, — колотя себя по ноге, выдавил он сквозь смех, — нас спасла полоумная!

— Я не полоумная, — обиделась я на такое заявление, решив пока не говорить о том, что спасла жестокого убийцу просто по незнанию.

— Да, — весело согласился он, — ты просто непробиваемо тупая. Не знать имени собственного отца! Но это ладно, обстоятельства разные бывают. Скажи мне, как можно не знать год, в каком живешь?!

— В две тысячи восемнадцатом я живу! — практически заорала я, доведённая его репликами.

Оба дракона разом дёрнулись и замерли, в полном изумлении глядя на меня. И это только лишь подтверждало мою теорию о том, что у них тут никак не такой год.

— В две тысячи восемнадцатом году, — отчеканила я, — в России, в одном из тысяча сто двенадцати городов. В каком году и в каком государстве сейчас находитесь вы, я не знаю и знать уже не хочу. А сейчас всего вам хорошего, можете убивать кого хотите, а я пошла отсюда вон.

И с этими словами я действительно пошла, решительно и зло. Успела миновать сначала старшего брата, затем младшего, но потом… потом они опомнились, не понятно что для себя решили и без каких-либо проблем меня остановили.

Старший вдруг как-то слишком быстро оказался рядом со мной, толкнул в плечо и прижал спиной к стене, сжав горячие пальцы на обнажённом плече.

— Арахаган, брат, да пусти ты её, — махнул на меня рукой Дарак, — пусть уже идёт и Андор её убьёт. Может, остынет, пока ей голову отрывать будет.

— Успокойся, брат, — спокойно велел Арахаган, задумчиво меня рассматривая, — думаю, девушка нам пригодиться.

Дарак своего брата явно хорошо знал, потому что тут же перестал убиваться, одёрнул сам себя и, стремительно приблизившись, заглянул в глаза старшего.

— Что ты задумал? — спросил он с нескрываемым подозрением.

По тонким губам мужчины скользнула хитрая усмешка. Погладив большим пальцем мою кожу, он ответил в духе всех злодеев:

— Нечто грандиозное.

Мне стало ещё страшнее, чем было до этого.

— Девушка вам не пригодиться, — покачала я головой, нервно облизнув пересохшие от страха губы.

Арахаган вопросительно выгнул тёмную бровь дугой. Даже этот незамысловатый жест у него вышел каким-то величественным и горделивым. Он весь был пропитан этим — величественностью. А ещё — затаённой силой, могуществом, опасностью.