Непокорный рыцарь - Софи Ларк

–А кто твоя мать?– спрашивает парень, развалившийся в кресле-груше.

–Шлюха,– фыркает другой чувак.

–Заткни пасть,– рявкаю я и пытаюсь вскочить с дивана, но Ливай опускает меня назад.

–Расслабься,– говорит он.– Польчик, не будь скотом. Мы зовем их эскортницами.

–Моя мать не была эскортницей,– гневно бросаю я.– Она просто работала танцовщицей.

–Стриптизершей,– смеется Пол.– Она научила тебя парочке движений? Тут наверху есть пилон. Почему бы тебе не показать нам, как отрывалась мамуля?

–Почему бы мне не оторвать тебе голову!– реву я, изо всех сил пытаясь подняться с заниженного дивана, обессилев от травки. Ливаю не составляет труда усадить меня обратно.

–Никому нет дела, чем занималась твоя мать,– говорит он. Парень кладет руку мне на плечо, и я не в восторге от этого. От его халата исходит сильный запах пота и травы.– Мои родаки – парочка гребаных яппи[37], и это не менее унизительно. Но ты не можешь затевать драку. Будь хорошей девочкой. Выполняй свою работу. Подзаработай. Повеселись.

Его пальцы почти касаются моей правой груди. Ливай пользуется возможностью и кладет на нее всю ладонь. Нас разделяет лишь футболка, и я с трудом подавляю в себе желание отпрянуть.

Эли наблюдает за нами. Не ревниво, а словно ребенок, изучающий рыбок в аквариуме.

–Ага, как скажешь,– бормочу я.– Тогда мне нужно больше таблеток.

Ливай кивает полинезийцу. Спустя пять минут чувак возвращается с заклеенным сверху бумажным пакетом и вручает его мне.

–Где мне это продавать?– спрашиваю я Ливая.

–Где угодно. На вечеринках, на рейвах, в универе… ни в чем себя не ограничивай. Ты сама себе начальник. После меня, конечно,– ухмыляется он.

–Это ты их делаешь?– спрашиваю я.– Откуда мне знать, что товар хорош? Я не хочу, чтобы кому-то из моих друзей стало плохо.

С Ливая спадает напускное дружелюбие. Его воспаленные глаза слишком близко, они смотрят на меня в упор, а его рука крепче сжимает мое плечо.

–Ты знаешь это, потому что доверяешь мне,– шипит он.

Каргиллу лишь слегка за двадцать, но его зубы уже желтые, как у старика, а изо рта несет.

–Ясно,– говорю я.– Хорошо.

Наконец он меня отпускает. Я встаю с дивана, крепко сжимая бумажный пакет.

–Можешь продавать от пятнадцати до двадцати пяти долларов за штуку,– говорит Ливай.– С каждой ты должна мне десятку.

Я киваю.

–Через неделю принесешь деньги.

Снова киваю.

Полинезиец провожает меня до двери, хотя идти там всего десять футов[38].

–Увидимся,– говорю я ему.

Он бросает на меня презрительный взгляд и закрывает дверь перед моим носом.

На улице стоит жара, но после духоты в доме Ливая воздух кажется свежим как никогда. Я не хочу туда возвращаться. Особенно через неделю.

И где, черт возьми, мне взять деньги за товар? Я же не собираюсь действительно толкать дурь.

Я проезжаю пару кварталов и паркуюсь, чтобы позвонить Шульцу.

–Здрасьте,– говорю я.– Я получила от Ливая еще одну партию таблеток. Что мне с ними делать?

–Вези ко мне,– отвечает он.– Встретимся в «Бордуолк-Бургерс».

Я издаю беззвучный стон. Сегодня что, бенефис людей, которых я меньше всего хочу видеть?

–Ладно,– отвечаю я.– Буду через пятнадцать минут.

Вернувшись домой, первым делом я начинаю искать инфу об этом копе.

Много времени это не занимает. Офицер Логан Шульц, выпускник академии 2011 года, первое время болтался в бюро патрулирования, а затем, два года назад, его перевели в отдел по борьбе с организованной преступностью.

Чего-то подобного я и ожидал. Этот отдел включает в себя отдел нравов, а также отделы по борьбе с наркотиками и бандитизмом. Все мои любимые преступления.

Но мне любопытно, что из себя представляет этот шут.

С кем я имею дело? С бойскаутом? Или типичным коррумпированным полицейским, который хочет в долю?

Вот с этим будет посложнее. За офицером Шульцем числится несколько поданных на него жалоб и два расследования о ненадлежащем поведении. Но, насколько я могу судить, попадался он только на грубом обращении с подозреваемыми, а не на взятках.

Также у него есть несколько наград, и самая свежая из них – за блестяще проведенную операцию по изъятию незаконного огнестрельного оружия.

Я вижу фото, на котором медаль ему вручает мужчина с длинным кривым носом и седыми волосами. Подпись сообщает, что это глава департамента Броди. Я уверен, что не раз встречал Броди на тех шикарных вечеринках, которые упоминал в разговоре с Шульцем. Не то чтобы я любил эти сборища, но это все часть стратегии по поддержанию власти и влияния в Чикаго.

Прокручивая в голове даты важного дела Шульца, я прихожу к выводу, что он был причастен к той крупной облаве на «Братву» впрошлом году. Я слышал, они тогда потеряли почти двадцать миллионов долларов, лишившись высококачественных российских боеприпасов.

Что ж, похоже, наш пацан тот еще удалец. Произвел настоящий фурор в полиции Чикаго.

Я пытаюсь найти его соцсети, чтобы разузнать насчет жены, детей, девушки или полезных мне вредных привычек. Глухо – никаких публичных профилей. А может, вообще никаких профилей.

Однако мне удается найти старую статью, датированную 18 апреля 2005 года:

В Саут-Шоре убит полицейский

Офицер Мэтью Шульц скончался ранним утром, после того как получил несколько огнестрельных ранений около 1:30 на углу 77-стрит и Беннет-авеню. В тот момент полицейский находился не при исполнении.

Суперинтендант полиции Ларсон сообщил, что офицер проезжал недалеко от Розенблюм-парка, когда неизвестный нападавший приблизился к автомобилю, пока тот стоял на светофоре. Преступник трижды выстрелил в окно, попав Шульцу в грудь и голову.

Ларсон также сообщил, что полицейские, осуществлявшие неподалеку выборочную проверку транспорта, услышали стрельбу и прибыли на место происшествия. Близлежащие камеры видеонаблюдения частично зафиксировали событие.

Шульца немедленно доставили в больницу «Джексон-Парк», где ему провели срочную операцию. Усилия врачей не увенчались успехом, и в 5:22 утра офицер был объявлен мертвым.

У Шульца остались жена и сын. Пожертвования семье можно направить в Фонд помощи семьям погибших полицейских.