Кризисное управление Россией. Что поможет Путину - Степан Сулакшин

Степень реалистичности выдвигаемого пакета должна быть хотя бы минимальной. В противном случае страна продолжит заводить себя в изоляцию. Нельзя исключать и военную в том числе. Карибский урок ведь в классических учебниках по внешней политике и кризисологии описан. Из него студенту понятно, что политического ресурса для противостояния на таком уровне – нет. Не говоря уже об экономическом и военном. Так в чем состоит выдвигаемый Россией политический пакет? Кроме контрпродуктивной идеи возврата к 21 февраля. Что требуется конкретно от новых киевских властей? Что предлагается ЕС, США? Какие предложения продвигают вперед? Односторонние действия под прикрытием довольно неэффективных интерпретаций и риторического спора с Западом, как видно, не дают устойчивого, с механизмом дипломатического и политического движения вперед, варианта, кроме единственного. Поставлена ли цель – война? Даже само предположение выглядит неадекватным. Поэтому перспектива с таким подходом – это эскалация конфликта. Куда она заведет? Сначала в виде вероятности военного вмешательства, теперь в виде фактически раздела Украины, даже не ее федерализации, а территориального раздела. Но это тоже вопрос на грани войны.

Абхазия и Южная Осетия – пример такого рода. Но эти государства в сотни тысяч человек с Грузией в 4,5 миллиона есть существенно иной геополитический актор по сравнению с 50-миллионной Украиной и всем Западом плюс США. А заодно с довольно очевидным осуждением в СНГ и с пока нейтральной позицией Китая, ограничившегося констатацией приверженности обеспечению суверенитета, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела иных стран. Трудно интерпретировать эту позицию как безоговорочную поддержку России.

Позиция ревизии российской решимости по поводу ввода войск стала очевидной. Значит, должна бы быть выдвинута новая стратегия, основанная на признания невседозволенности на международной арене. Это ведь не на Болотной площади, когда перевес сил 1:1 000 000 или более, и можно совсем не принимать во внимание позиции политического оппонента, а просто его гасить. Там, снаружи такие политические навыки не проходят. Но, похоже, осознания этого политической элитой России не происходит. В чем же актуальная стратегия России в вышеупомянутом треугольнике? Надо признаться, что ответа пока нет.

Реконструкция показывает, что «позиция силы» полностью не ушла и не сменена более реалистичной. Она втягивает в практически необеспеченные обещания открытого или закрытого плана по адресу юго-востока Украины и даже Крыма. Тревожно, что те патриоты и русские, россиеориентированные люди, которые сейчас очень рискуют, верша свой настоящий подвиг, могут быть вскорости оставлены. Чтобы этого не произошло, нужна стратегия. Нельзя людей позвать, дать им надежду и обещание, а потом не ответить по нему.

На стратегию, если она все-таки есть, намеки дает вопрос референдума в Крыму. Он, безусловно, должен был быть согласован с Москвой. Но при этом должны были бы быть просчитаны сценарии развития. И оценена готовность к ним, и ресурсная в том числе. А вот ощущения этого нет. Есть ощущение продолжающейся импульсивности и состояния неточности в степени адекватности отражения ситуации. Продолжающейся упрощенности решений, какой-то непросчитанности. Есть ли новые предложения, кроме того, чтобы вернуться назад в 21 февраля? Идти-то нужно вперед!

Принятие решения о вхождении Крыма в Россию своими последствиями будет иметь такие же, как и после несостоявшегося ввода войск. Но вроде бы откат от ввода войск произошел. Вот оно, противоречие – налицо! А новая стратегия? Она сформулирована? По образцу конфликта с Грузией? Мы не хотим общаться с нерукопожатным Саакашвили (теперь Турчиновым), и… потеряны годы, потерян геополитический темп, потеряно геополитическое качество на шахматной доске. Малые государства и народы защищены, но гарантировано ли их будущее? Вопрос. Права и положение русских в странах Балтии Россия, положа руку на сердце, не обеспечила на сто процентов. На пятьдесят – да, но не на сто. И войска туда не вводила для такой защиты. И правильно. Потому что бумеранг сработал бы ой-ой как. И как раз против русскоязычных.

Украина – не Грузия. И не Балтия. И состояние России в финансово-экономической позиции с точки зрения суверенности и ресурсов стало гораздо хуже. И настроения Запада другие. Игры и спектакли о дружбе с российскими либералами и Россией могут закончиться по-серьезному. Опыт грузинского конфликта для России объективно не тиражируется. Что Россия собирается делать, приняв Крым в состав Российской Федерации? Тогда, когда это нарастит конфронтацию, ввергнет страну в ее состоянии несуверенности и уязвимости финансов и экономики в тяжелый кризис, в геополитическую, экономическую и военную блокаду и изоляцию? Да к тому же внутри страны будет нарастать политический раскол и напряжение, нестабильность, которая с Болотной площади пойдет в регионы, поскольку уровень жизни, условия для крупного бизнеса станут в условиях кризиса существенно иными. Санкции и блокада при нынешнем состоянии страны – это настоящий рычаг давления. Этого нельзя не понимать. Шапками их замахать или привычной позой в парламенте «чего изволите», не включая ни единой извилины, такие материальные вещи не компенсируются.

Даже мобилизация и переход на суверенные рельсы развития страны, отход от провалившейся либеральной экономической и финансовой модели дадут результат только через годы. А в условиях блокады это будет еще тяжелее. Но беда даже не в этом! Пока нет и намека на такой разворот, на новую исторического значения статью «Головокружение от либеральных успехов», на появление новых кадров и профессионалов без ВШЭй в голове на верхнем уровне, лидеров с новым мышлением и способностями. Нет пока намека на новую линию и объединяющую национальную идею.

Есть у России выработанное и сформировавшееся в последние годы тяжелое ограничение. Оно пока никак не видоизменяется. И наряду с сохраняющейся внутренней деградацией страна стремительно ввергается в деградацию внешнеполитического положения. Причины, в общем-то, те же самые. Пока они не меняются.

Меня сейчас часто спрашивают: ну а что ты бы сделал? Прежде всего, осознал бы упомянутые причины и именно по ним сработал. Осознал, что мы, говоря аналогиями, примерно в июне-июле 41-го года. Принцип «здесь и сейчас», принцип уважения реалий – сейчас важнейший. Мы в этой временной аналогии – в моменте перехода от иллюзий главного лица того времени к реалиям, за которые тогда страна уже платила тысячами жизней и погромом на оккупированных территориях. Осознал бы, что совершены тяжелейшие ошибки и стране фактически нанесен большой ущерб в материальных и трансцендентных смыслах, что именно это реальность. А вовсе не триумф бессовестной Олимпиады. И дальше действовать должно в условиях этой реальности. Думать о годах реабилитации нашей страны и победе в конце! Наш 1945-й впереди, я уверен в этом, но сколько труда, пота, не дай бог (!), крови придется положить для его достижения! Но не продолжения глупости, царедворского холуйства и карьеризма, не коррупции а-ля Янукович, не упрощенчества и вопиющей безграмотности оголтелого либерализма. А другого, к чему нашей стране еще только предстоит прийти.

Осознал бы необходимость перевода на совсем другие рельсы и экономики, и финансов, и риторики, и духа народного. От трескотни о демократии и рынке, свободе, которая лучше, чем несвобода, пришел бы к своему родному берегу. «Знаю, милый, знаю, что с тобой. Потерял себя ты, потерял. Ты покинул берег свой родной, а к чужому так и не пристал». Это Алла Пугачева пела про нас, про нашу страну сегодняшнего вида. Осознал бы необходимость поворота и мобилизации. Осознал бы, что «часть страны уже захвачена», то есть реально уже потеряна часть геополитического пространства и потенциала России. И из этой реалии исходя, сформулировал бы новую стратегию действий. Думая о будущем, а не только о том, чтобы в 21 февраля вернуться. Каково было бы ее конкретное содержание? Так формулы высказаны, а их наполнение – дело техники. Мы на эту тему уже 100 кг разработок написали. Готов и об этом говорить. Точно иное, чем сегодняшнее плавание по течению событий и реагирование, а не управление процессом даже ближайшего будущего, без представления о последствиях. Главное, что кто-то думает: вот сейчас найдем единственно правильное решение по текущему кризису, и все пойдет. В июне 41-го года тоже пытались принимать единственно правильное решение типа «приказываю: изгнать в течение 4 часов захватчиков с территории страны». Однако думать тогда нужно было, и пришлось в итоге так думать – о предстоящих четырех годах невероятного испытания. О перестройке экономики, эвакуации и мобилизации. Сейчас так же. Украинский кризис для России – это диагностика широкого кризиса развития нашей собственной страны. Украина уже хлопнулась в коллапс. России это планируют. Так что крымские, украинские решения лежат в стратегическом контексте. Нельзя принимать текущие решения без видения перспективы.