Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова

Сладкая, горячая. Зовущая. Принявшая его. Не боящаяся боли. Вскрикивающая, вздрагивающая. Он заставил ее охрипнуть от крика – а она заставляла его двигаться быстрее – пока сознание не сжалось в крошечную точку, тело – в тугой узел, такой невыносимый, что он впился зубами в плечо жены, и взорвался, изливаясь в нее.

Медленно они приходили в себя среди измятых трав и шелестящих ив. Судорожно вздохнула Ани – и муж ее втянул в себя воздух, приподнялся, почуяв запах крови и слез… и испугался, испугался так, как никогда в жизни.

– Прости, прости меня, – тревожно зашептал он, покрывая поцелуями, зализывая ее искусанные плечи и холодея от ее молчания. – Прости, Ани-эна, не трону тебя больше, если не пожелаешь… больше не повторится…

Она потянулась, по – новому ощущая свое тело, и тихо ответила, заставив его улыбаться от облегчения:

– Повторится.

Чуть позже он на руках отнес ее в резной кружевной павильон с круглым отверстием в куполе, через которое было видно звездное южное небо с крупными, как бриллианты, звездами. Где-то на горизонте ворчал уже гром и сверкали зарницы, и снаружи веяло свежестью.

Внутри павильона бил теплый источник, собирая воду в ступенчатую чашу, а вокруг были постелены мягкие ткани, ковры и подушки, поставлены плоские свечи, кувшины с напитками и сладости.

Они долго отдыхали в чаше источника, чувствуя на коже ласковые струи воды, медленно лаская друг друга. Нории лечил ее – а Ани лежала спиной на его груди, в полудреме наблюдая, как его рука расслабленно гладит ее грудь. Мысли путались, болело тело, но все было правильно, и в душе ее царил покой. Так она и заснула на драконе, осторожно прижавшем ее к себе.

В эту волшебную ночь из городов пустыни, бывших вотчин погибших Владык, ушел песок. Забили фонтаны, вода наполнила колодцы и каналы. Над пустыней грохотала гроза и шел дождь, питая иссохшую землю, умывая не спящих ликующих людей. И поднималась ввысь, расплескивалась до границ Песков зеленая живая волна из трав, деревьев и цветов, и открывались голубыми очами бесчисленные озера – и могучая река Неру наконец-то наполнилась водой, бурной волной прошедшей от истока до устья.

Спала на груди своего Владыки измученная Ангелина Рудлог, не слыша ни шума грозы, ни крупного, взбивающего землю ливня, и спокойным, и счастливым был ее сон. Нории гладил ее по тонкой спине, прислушиваясь к себе, к невиданной силе, истекающей из него и откликающейся очередными грозовыми тучами, бушующим морем далеко на юго-западе и свежим запахом ожившей земли.

Свадьба состоялась. Свадьба была угодна богам.

В воздушном дворце Белого Целителя цвели подснежники и носились туда-сюда хитрые змейки-ветерки. Стоял посреди пахнущего ранней весной зала с высокими арками вместо стен огромный стол, сотканный изо льда и туманных вихрей, и в мягких травяных креслах сидели четыре бога, пили вино из березового сока. Праздновали.

– Хороша свадьба, – довольно проговорил Белый, поглядывая вниз – туда, где крутились под их ногами и громыхали грозы. – Крепко силой напоила моего сына твоя дочь, Иоанн. По нраву ли тебе сейчас жених, брат?

– Ничего не скажу, – прогрохотал Красный воин ворчливо, – неплох. Однако и третья была бы ему впору.

Белый тонко улыбнулся и промолчал. Но заговорил изящный Ши, любуясь вязью на драгоценной чаше. И голос его был мелодичен и тих – но такой обладал силой, что умиротворял остальные стихии:

– Ошибусь ли, если скажу, что он и от третьей не откажется, раз сама в руки идет?

– Не ошибешься, – подтвердил Целитель, улыбаясь – совсем юным он казался, и глаза его сверкали азартом. – Медведь двоих загреб под лапу, чем мои дети хуже?

Воин зарокотал недовольно, поглядел на спокойного, развалившегося в полузверином обличье Хозяина лесов. Тот лениво махнул лапой, рыкнул.

– Наказал я его. Что вспоминать?

– За мою дочь мало! – Красный стукнул чашей по ледяному столу, и расплескался напиток, разлетелся в стороны цветочной пыльцой.

– Помню, помню я Седрика, – отмахнулся Зеленый. – Тебе всегда мало, брат. Мой сын – мне решать.

– Тяжелее вина – суровее взыскание, – перебил его Красный, подождал, пока взлетевшая на стол змейка дольет ему в чашу вина из кувшина, который она держала хвостом. – Я ему этими тремя днями долгую жизнь выторговал да судьбу обманул, жизнь роду продлил. Успел укрепить страну, успел.

– А девочек-то своих и пальцем не трогаешь, – вмешался Белый с хитрецой. – Разве что не курлычешь вокруг них, вон мужей как ревниво отбираешь.

– Женщины, – пробурчал Красный, и все они, не сговариваясь, оглянулись туда, где на грани видимости вставали высокие обсидиановые стены владений Черного. Где тосковала их сестра и жена. – Не тронешь. Благо, наследник растет мужчиной. Старшую не удалось на трон усадить, так хоть тут огонек радует меня.

– Отчего же вторая у тебя нелюбимая? – порыкивая, поинтересовался Великий Бер. – Как и не видишь ее. Старшая да старшая, а дочь твоя на троне позабытая, милостью твоей обойденная. Не виновата она, что судьба и Правило поперек твоей воли встали. Не виновата, что натурой мягка – не видишь, что ли, какой огонь под мягкостью этой пылает? Или не твоя дочь? Или не твоя кровь?

Насупился Красный, закручинился.

– Да, радуется от буйства старшей мое сердце, – признал он ворчливо. – Но неправда твоя, брат, все дети мне дороги.

– Даже пятая? – небрежно поинтересовался Желтый.

Полыхнули ревностью и виной глаза огненного бога. И снова оглянулся он в сторону обсидианового замка. Снова загрохотали снизу молнии – и подняли чаши боги, выпили молча. Крепче мир – меньше им работы. И так не до людских проблем сейчас – держат Туру, ждут, пока пророчество жены их исполнится. Каждый чем-то жертвует: кто жизнью детей, кто троном. Ко всему готовы, но даже богам тяжко дается ожидание.

– А что же ты, брат, – обратился Белый к Желтому, – присмотрел уже своему трону красную невесту?

Мрачно зыркнул Воин-огонь на Ши. А тот перекинул черную косу на плечо и улыбнулся, пожал тонкими плечами.

– Мои дети и так сильны. Куда им огня в равновесие добавлять? Пока приноровятся, снова Туру лихорадить будет. Довольно нашему миру потрясений. Нынешнее бы пережить, Ворона бы дождаться.

Помрачнел Красный – снова ревность и вина были в его взгляде, и по рукам его побежал огонь, но сдержался он, не дал волю ярости. И остальные затихли, изумленные, молча опустошили кубки. Захлопотали, засуетились вокруг божественных господ змейки-хозяюшки, опять полилась пахнущая скорой весной брага – и под громыхание ночных гроз над Песками продолжили великие стихии праздновать свадьбу.

* * *

22 января, Пески, четверг

Над Песками вставало солнце, с изумлением взирая на изменившуюся пустыню и спеша напоить теплом высокие травы и деревья, высушить лужи в чистых, умытых городах. Дошел черед и до Истаила – торопясь, пока снова не закрыла небо погромыхивающая над дальними лугами гроза, рассвет высветил кроны высоких деревьев и лазурные крыши, радужные купола храмов, добрался до тихого дворцового парка, взбежал по стенам дворца и заглянул через открытые ставни в покои Владыки.