Расщепление. Беда - Фэй Уэлдон

Тулли Тоффнер сказал:

— Собственно, моя честолюбивая цель — стать министром искусств, только не проговоритесь Роберту Джеллико.

Сьюзен сказала:

— Натали окончательно свихнулась. Она же страдает вагинизмом, бедняжка. Крайне неудобно для любого сексуального партнера. Воздержание свело ее с ума.

Леди Райс сказала:

— Вот что: может быть, отменим обед? И все разойдемся по домам? Все?

Натали сказала:

— Суть в том, Клайв, что Сьюзен держит тебя в няньках, пока дожидается мистера Следующего. Мне жаль нынешнюю миссис Эдлисс: у нее нет ни малейших шансов.

Сара Тоффнер, которая, как стало ясно, выпила шампанского больше, чем кто-либо другой, сказала:

— Вовсе незачем полагаться на вагину. Можно просто оставить ее в стороне. Видимо, мужчины ходят к проституткам, потому что тогда могут, знаете ли, проделать это другим способом. После чего привыкают только так.

Тулли Тоффнер сказал:

— Ты выпила достаточно, Сара. — И надулся, и запыхтел, и объяснил, что его жена занимается благотворительностью в трущобах.

Сара Тоффнер спросила, словно ей действительно было важно узнать:

— Это и есть секрет твоего успеха у мужчин, Сьюзен? Так хочется знать наверняка.

— Я ухожу домой, — сказала Сьюзен. — Клайв, проводи меня домой.

— Мне надо тебе кое-что показать, Клайв, — сказала Натали и разложила на столе фотографии. На фоне автомобильной стоянки машина. На переднем сиденье пышные белокурые волосы Сьюзен между коленями прославленного художника — и он с завороженно-невменяемым выражением на лице.

— Полагаю, на стоянке машин больше ничего делать нельзя, — сказала Сара Тоффнер. — Во всяком случае, пока не стемнеет.

— Клайв, — сказала Натали своему экс-мужу, — теперь ты не будешь ли так добр проводить меня домой и перестанешь скакать и прыгать, точно пудель Сьюзен?

Даже не взглянув на Сьюзен, Клайв увел Натали. Сьюзен сидела в полном ошеломлении. Потом на глаза Сьюзен навернулись слезы — но горя ли, потрясения или негодования, искренние или выжатые, кто может сказать. Миссис Макартур унесла суп и принесла курицу, салат и pommes dauphin[9].

Эдвин обвил рукой плечи Сьюзен. Он, во всяком случае, предположил, что она нуждается в утешении. Леди Райс успела перехватить взгляд Сьюзен перед тем, как Сьюзен в слезах спрятала лицо на плече Эдвина: Сьюзен постаралась, чтобы леди Райс поняла, что она, леди Райс, наконец-таки потерпела поражение.

— Проводи меня домой. Сейчас, — сказала Сьюзен Эдвину, и Эдвин, извинившись перед женой и гостями, пошел ее провожать.

— Но ты мне нужен, чтобы разрезать курицу, — горестно сказала леди Райс. Ее муж не услышал.

Леди Райс сама разрезала курицу, хотя Тулли Тоффнер предложил свои услуги. Затем она пустила блюдо по кругу. Эдвин все не возвращался. Мори и Ханна Лечуорты — и он, и она художники по тканям — ожили и заставили всех подвинуть стулья так, чтобы две пустоты не очень бросались в глаза, и начали рассказывать о распродажах ручных изделий; а Гарри и Синтия Стивенсы, владельцы книжного магазина в Барли, заговорили о последних новинках, а Эрик Наггард, телевизионный режиссер, лишний мужчина за столом, оживляющий званые обеды своим присутствием, делился сведения ми о перекупке акций телевизионных компаний.

Все разошлись в положенное время с восклицаниями «прелестный вечер, дорогая, что может быть лучше маленькой сцены из подлинной жизненной драмы! Передай привет Эдвину, когда (а по ассоциации — если) он вернется», — и так далее, а леди Райс практически впервые осознала, что в симпатии других людей к ней вплетались зависть и враждебность. Леди Райс была слишком миловидной, слишком молодой, слишком любимицей судьбы, слишком (когда-то там) знаменитой и богатой, слишком счастливой с Эдвином — или это было в прошлом? Она уже не могла толком вспомнить, как настоящее стало прошлым, в какой момент? — чтобы пользоваться безоговорочной поддержкой окружающих. Они бывали счастливы, когда ей приходилось плохо.

Леди Райс заплакала, и миссис Макартур помогла ей лечь в постель. Против обыкновения леди Райс ее присутствие было приятно.

— Говорила же я вам, что от нее одни неприятности. Но вы, молодые дамы, такие дуры! Некоторые женщины так и рождаются разрушительницами браков. Их следовало бы побивать камнями до смерти, вот что!

* * *

— А Сьюзен всем нравится, — стонала леди Райс. — Всем нравится общество Сьюзен. Почему Эдвин так задерживается?

— Потому что, думается мне, ему тоже нравится ее общество, — колко сказала миссис Макартур. — На мой взгляд, она заявляется сюда слишком уж часто. Особенно когда вас нет дома. Леди Алтея — другое дело, она член семьи. И в любом случае чересчур для него стара.

Эдвин вернулся домой сразу после трех.

— Мне пришлось успокаивать Сьюзен, — сказал он. — Но она очень сердита на тебя, Анджелика.

— Сердита на меня? — Анджелика была крайне удивлена.

— Ты ведь все это подстроила, другого вывода сделать нельзя. Сообщила своей подруге Натали, что пригласила Сьюзен.

— Ничего подобного я не делала, — сказала Анджелика. — Или ты с ума сошел? Я ничего не подстраивала, а просто выполняла твое желание.

— Не прячься за меня, — сказал Эдвин. — Кто-то же сообщил Натали. А у тебя давно зуб на Сьюзен. Ты даже подозревала меня в том, будто я с ней сплю, а это ее очень ранит и глубоко оскорбляет меня. Ты причинила страшный вред Сьюзен и ее детям. Что нам с тобой делать, Анджелика?

Эдвин разделся и забрался в постель рядом с женой. Его тело, которому следовало быть холодным после возвращения домой, оказалось теплым. Несколько секунд он пролежал неподвижно, а затем грубо стащил ее в кровати, проволок через комнату, прислонил к стене и овладел ею, не заботясь о ее удовольствии или душевном спокойствии, будто она была женщиной, которую он подобрал в баре, а парадная спальня Райс-Корта была темным закоулком.

— С другими мужчинами ты покладистее, — сказал он. — И упираешься только со мной, почему?

Она была слишком ошеломлена, чтобы ответить, слишком ранена, слишком горда и — обнаружив, что этот наскок на ее достоинство почти довел ее до оргазма, — слишком испугана, чтобы возразить. Она вернулась в кровать и легла у самого края, чтобы их тела не соприкасались.

— Черт, ну и сучка же ты! — сказал он и тут же уснул. К большому своему изумлению, она тоже уснула.

Леди Райс с утра трусливо позвонила Сьюзен.