«Попаданец» на престоле - Сергей Шкенев

Приготовления оказались излишни — едва только на столе прямо поверх карты были разложены приспособления, позаимствованные у живущего неподалеку цирюльника, как англичанин забился в истерике и заговорил, опережая словами мысли. Тучкову, записывающему показания, пришлось несколько раз грубым образом обрывать изливающийся поток, чтобы перо успевало за откровениями. Хотя многого лейтенант и не знал по причине невеликого чина, но услышанного оказалось достаточно.

Эскадра прибыла сюда прямо от Копенгагена, где имела серьезный бой с флотом и береговыми укреплениями датской столицы. Упорные даны не желали сдаваться, несмотря на значительные потери, и лишь угроза сэра Горацио утопить плавучие батареи, куда свозили раненых с кораблей, вынудила их пойти на переговоры. И неизвестно, чем они могли закончиться, если бы не случившийся на флагмане взрыв, унесший жизни адмирала Хайд Паркера и половины команды, включая почти всех офицеров. Оставшийся без опеки сверхосторожного и рассудительного командующего Нельсон поблагодарил судьбу за столь великолепный и своевременный подарок. А поблагодарив, оставил в покое упрямых датчан и бросился на вожделенную и более привлекательную, по его мнению, цель.

— А ракеты? — ласково заглядывая пленнику в лицо, спросил Засядько.

— Я не знаю! Их привезли буквально вчера торговой шхуной, и откуда они взялись… Я простой морской пехотинец, сэр!

— Но дворянин? — зачем-то поинтересовался Александр Павлович.

— Да, сэр, Ваше Высочество, сэр!

— Не понял… ты высочество?

— Нет, сэр, это вы… Но моя семья достаточно обеспечена, чтобы заплатить выкуп.

— Не сомневаюсь, вы все и за все заплатите. — Александр забрал у отца Николая палаш и, коротко хекнув, почти без замаха рубанул англичанина чуть ниже уха. — Но кому-то нужно быть первым, не так ли?

Резко отвернулся от заваливающегося на спину тела и бросил клинок на расстеленную карту, обильно окрасив ее красными брызгами:

— Мы звери, господа! Если нам нет места среди людей — мы будем зверьми. Собирайте унтер-офицеров на совет, Александр Андреевич.

— Тихо, ты, придурок, весь Ревель разбудишь, — фельдфебель Величко показал увесистый, хорошо различимый даже в темноте кулак одному из унтеров. — Чего суетишься?

— Солдат у меня пропал, Афанасий Фомич. Вот только что, часа три назад, был, а сейчас нету.

— Заблудился, поди.

— Дык я его не посылал никуда. Все на глазах вертелся… вот оказия какая.

— Послужишь с мое, тогда и удивляться перестанешь. Солдаты созданы Господом в наказание начальству за грехи прошлые, настоящие и будущие. Вредные механизмы, к ружью прилагающиеся, Егорий Кондратьич. Дай им пушечное ядро, и его… того… поломают. А уж потеряться! Кто хоть таков?

— Из бывших, Муравьев.

— Который из них? Апостол, что ли?

— Ну.

— Да и хрен бы с ним, Егорушка, нашел о ком жалеть.

— Так для отчетности, Афанасий Фомич.

— Ну разве что.

Батальон, вернее его остатки, потихоньку выдвигался к своей цели кривыми переулками, стараясь пробраться как можно тише и незаметнее. Поначалу предприятие казалось безнадежным жестом отчаяния, но когда стали присоединяться поодиночке и целыми отделениями моряки сгоревшей эскадры, настроение понемногу приподнялось. Шесть с половиной сотен штыков — уже сила. Что смогут сделать какие-то англичашки, которых недавно побили даже индусы?

— Александр Андреевич, передайте приказ всем заткнуть пасти. Пожалуйста! — попросил великий князь. — Не к добру эти ажитации и игривости, не на свадьбу идем.

Штрафники дисциплинированно замолчали, хотя многие недоумевали — чего опасаться-то? Европа, как известно, ночную войну не одобряет и признает недостаточно рыцарственной, противник нападения не ждет. Разведчики говорят — даже часовых не выставили, только фонари зажгли вокруг. Ага, и в каждом окне свет.

— Отец Николай! — позвал Александр.

— Да, Ваше Высочество?

— Как и договаривались, берете полусотню фельдфебеля Величко, роту моряков и занимаете Кадриоргов парк. На вас тылы, и чтоб ни одна сволочь не ускользнула! А вы, господин начальник штаба, — перешел на официальный тон, — вы располагаетесь на близлежащих улицах и перехватываете возможное подкрепление к неприятелю. Я же… ну, тут уж как получится.

— Что получится?

— Не знаю, но глупо оно все как-то…

— Да ладно, — ободрил священник. — Вот, помнится, при осаде Оренбурга… хм… да… в том смысле — и хуже бывало.

— Вы еще здесь, отче? — Александр Павлович предпочел не заметить многозначительную оговорку. — Начинаем только после того, как приедет английский адмирал. Всем по местам!

Тишина, только изредка хлюпнет жидкая грязь под солдатским сапогом. Ну где же этот однорукий черт Нельсон? Неужели в последний момент передумал и решил принимать капитуляцию на своем корабле? Нет, невозможно, слишком сэр Горацио чувствителен к таким тонкостям — ключей на подушечке мало, нужна бумага! Красивая и солидная бумага для представления в Лондон. Да и не упустит возможности ощутить себя хозяином и повелителем взятого на шпагу города, тщеславен адмирал, ой как тщеславен. Приедет, никуда не денется, тем более губернатор уже тут и мнется у кареты, ожидая победителя. Повесить его потом, что ли? Кого? А обоих и повесить.

Что это вдалеке? Подковы по мостовой. Он? Он! Решил верхом? Нет, катит точно такая же карета, как и стоящая у подъезда. Старая власть заботится о новой, или то обыкновенный угодливый прогиб перед сильным? По спине пробежала нервная дрожь, ушла вниз, заставив с опаской насторожиться, и опустилась в колени, сделав их непослушными и мягкими. Держаться! Держаться, не показывая людям слабости! Днем получилось, а и некогда было вслушиваться во внутренние ощущения — руби, коли, беги… А сейчас, когда появился шанс…

Шанс. Он вообще странное существо. Или не существо? Кто определяет судьбу — мойры, парки, норны? Гарпии? Нынче, пожалуй, так. И вот интересно — если у судьбы есть возможность сыграть против русского человека, она, сучка такая, обязательно ее использует. Изменим? Сегодня, здесь, сейчас?

— Вперед, братцы! Ура!

Лучше бы молча, но с криком не так страшно самому… Нестройный залп ударил по ни в чем не повинным лошадям, сбил обернувшегося на крик форейтора, осыпал стекла из светящихся окошек, но не тронул карету — такую добычу, как Нельсон, стоило взять живьем. Только почему он без охраны? Отстала, или понадеялся на благоразумие местных жителей, подкрепленное собственной храбростью? Раздумья потом — из широких дверей дворца уже выбегают солдаты в красных мундирах. Выбегают, чтобы тут же попасть под новый залп.

Огонь на бегу неточен, и англичане успели укрыться за каменной балюстрадой, оставив на ступенях не более полудюжины тел. Пусть! Их пули уже не смогут остановить отчаянный штыковой удар. Посмотрим, как запоют, когда острая сталь порвет набитые овсянкой кишки!