Фея-крестная Воробьёва - Вероника Колесникова

Мы с мамой смеемся, представив в красках картину преисполненных важности от собственной задумки мальчишек.

— А мы на ручной переправе, ну знаете, есть такая, просто веревку тянешь, — ударилась в воспоминания мама, — в деревне у бабушки ходили ягоды собирать. У нас же в деревне луга были, речка, мы там и карасей ловили. И такая тут туча налетела, черная-черная, и такой град, а мы — с ведрами, двадцатилитровыми, не меньше, полными ягод. Увидели старую телегу, под нее забрались. А кто не успел, тот потом синяки считал от града, такой лед — с голубиное яйцо, вот те крест! Так интересно!

И мы уже с папой смеемся, представив маму маленькой, высунувшей из-под телеги любопытный нос.

И только когда был доеден последний кусок маминого домашнего торта, только тогда для меня наступил, наконец, Новый год. И я загадала желание, что в новом году у меня все будет так хорошо, как я желаю другим. А другим желать я буду искренне только самое чистое и хорошее.

Февраль. Самый ужаснейший месяц в году. Самый, что ни на есть разужаснейший месяц во всем самом странном году! До Нового года остается целых…(так…365 минус 30..минус 31…), ладно — до Нового года остается целых одиннадцать месяцев!

Сижу и смотрю на длинные столбики цифр в мониторе. Глаз медленно ползет вниз, к окошку мессенджера. И, как назло, ни одного сообщения от товарищей по переписке. Ни от Ульянки, ни от… кого.

Ну, Видинеев вряд ли будет писать мне сюда в течение дня. Я же у него, практически, на ладони сижу здесь. Ему и так прекрасно видно, что я делаю, или не делаю. Особенно, судя по всему, видно то, что я не делаю — потому что теперь он является и моим начальником тоже.

Слава богу, эти ужаснейшие новогодние праздники завершились.

И начались рабочие будни.

Видинеев с Грымзой никак не показывали, есть ли у них какие-то отношения или нет, вообще было не понятно, существует ли между ними связь, увиденная мной на прошлом новогоднем корпоративе.

Я знала, что в голове у Видинеева ничего, кроме работы, нету. Каждое утро, как только он открывал глаза, в глубине его зрачков просыпался ботан-Видинеев, и начинал строить какие-то новые схемы, придумывать новые пути работы и переработки на благо нашей фирмы. Честно говоря, проверить, так ли это на самом деле (я имею в виду, правда ли, что по утрам в глазах Максима появляется ботан-Видинеев) я проверить не могла, но уверенность не проходила.

Всего Видинеева поглотила работа. Вернее, будем честными до конца, его поглотила РАБОТА.

Он работал на работе, в машине, у себя дома, на улице, в спортзале и на пробежке, в гостях у своих родителей. Такой трудоголизм поражал воображение, но совершенно не мог использоваться в быту!

Я покосилась на «стекляшку». Грымза, уставившись в монитор, что-то увлеченно печатала. Видинеев, открытый моему взору, увлеченно говорил с кем-то по телефону. Таким я видела его только в этом огромном кабинете.

Ну, кому — то работать, а кому-то, значит, нужно и в интернете погулять. Должен же соблюдаться мировой баланс?! Кто-то много работает, значит, другой кто-то должен за работничка поотдыхать.

Открыла браузер и загрузила последние странички интернет-магазинов, где обещались скидки зимних вещей.

Кто-то говорил о том, что февраль — самый ужаснейший месяц в году? Да будет отрезан лгуну его гнусный язык! Судя по тому, как пестрели зачеркнутые красным ценники на платишках и кофточках уже в трех магазинах, обозначая сумму значительно меньше первоначальной, февраль — это король всех месяцев года!

Я сразу закинула в виртуальную корзину красное облегающее платье, синий кардиган и две пары шерстяных брюк. Ох, какой же я буду красоткой в этих брючках! Так, нужно срочно подобрать новенький верх, не припомню в своем шкафу чего-то подходящего к ним!

На столе пиликнул телефон, вырывая меня из чудесного плена красивых вещей. Я покосилась на мобильник. До конца рабочего времени оставалось несколько минут и брать трубку, то есть, ввязываться в рабочий разговор, который, ясное дело, задержит меня здесь на несколько дополнительных минут, за которые мне, между прочим, никто не доплатит, не хотелось. Я перевернула вибрирующий телефон монитором вниз не глядя. Перезвоню завтра!

«ТЫ чего трубку не берешь?» — пиликнуло в углу монитора сообщение от Видинеева.

«Зайди, пожалуйста», — полыхнуло в мессенджере.

Походкой «от бедра» прошествовала в «стекляшку».

Максим сидит в кресле за столом и нахмуренно смотрит в монитор. Мое эффектное появление осталось незамеченным.

— Кхм! КХМ!

— А? Ален, ты чего трубку не берешь?

— Да не слышала я звонок, на вибраторе был. Ой. На вибре… на виброзвонке. То есть. Да, на виброзвонке.

Грымза ухом не повела, печатая что-то с увлеченным видом. Видинеев даже не обратил внимание на оговорочку, а вот Ульянка не пропустила бы возможности поглумиться. Как хорошо, что Видинеев не такой испорченный, как некоторые!

— Да, я звонил, чтобы сказать, ты присядь, пожалуйста, присядь, вот сюда.

Он как квочка забегал вокруг меня, пододвинул кресло, сам сел напротив, заглядывая в глаза. Грымза остановила свою бешенную скачку пальцев по клавиатуре и с заинтересованным видом начала наблюдать за разговором. Я поежилась.

— В общем, мне только что звонил генеральный, тут такое дело, нужно срочно кое-что доделать, ты знаешь, мы ищем новых партнеров в Китае, чтобы закрепиться на их рынке, и мне нужно немного задержаться сегодня, и мне правда, очень жаль, что так получилось…но тебе нужно сделать мне полный отчет за прошлый год по этим параметрам.

Он протянул мне три листа, скрепленных черной скрепкой.

Вздохнув, я запустила программу «работать, не понятно зачем» в своей прекрасной голове, венчающей шикарные блондинистые локоны.

Весь день копалась в документах, складывала, искала, вздыхала и снова искала.

А в конце рабочего дня молча покинула здание и поплелась на остановку. Ну что за напасть-то, в самом деле?

И я подумала, что от того, что я весь день суетилась, не было момента, когда бы я подумала, а для чего же я это делаю вообще. День был бесконечно забит, но совершенно пуст и ненужен. Я чувствовала себя, будто мои мозги прокрутили через мясорубку, голова не думала и не осознавала ничего вокруг, и я понимала только одно — я зря тратила свое время.

Дома открыла ноутбук и забралась на диван, обложившись подушками и яблоками, как Обломов.

Хотя… очень такой стильный Обломов, с чудесным свежим французским маникюром на пальчиках рук и ножек, благоухающий кокосовым кремом для тела и в красивой сиреневой пижамке, оттеняющей светлую кожу. Греясь в кругу привычных вещей, я снова становилась собой.